Трое подопечных «Ночлежки» рассказывают, как остались без дома — но нашли работу в ресторане на Новой Голландии и прачечной

— Сложная жизненная полоса у меня. Родился и вырос в Забайкалье, в селе Газимурский завод: это 560 километров от Читы. Женился, родили ребенка и в 1999 году уехали на Сахалин, я работал там на вахтах. В браке 17 лет прожили — но развелись, разбежались. Я еще три года помотался на вахты на Сахалин.

По профессии я монтажник металлоконструкций 4-го разряда. Получил удостоверение еще в 1997 году, работал и обучался. Ходил в море матросом на рыбодобывающих судах. Был такой СРТМ (средний рыболовный траулер морозильный — прим. «Бумаги») «Плавск». На креветку, на краба ходил два с небольшим года. Ловили в наших водах, сдавали в Японии. Море само по себе — лотерея. По крайней мере, раньше так было. В начале 2000-х было сложно найти какой-то пароход или компанию со стабильным заработком. В большинстве случаев это был вопрос удачи: сегодня ты пришел с деньгами с рейса, а завтра, можно сказать, тебя «за ноздрю» притащили просто («притащить за ноздрю» — на морском жаргоне значит «взять на буксир» — прим. «Бумаги»).

Там специфика такая, что квоты на вылов морепродуктов дорогие, и компания закупает определенное количество, образно говоря, 150 тонн краба. Но если 150 тонн разделить на весь экипаж, человек без трусов останется. Поэтому, конечно, ловили и по 300, и по 400 тонн и сдавали по-разному. Быстренько забились (наловили — прим. «Бумаги») и на Японию ушли — сдали.

В итоге море я бросил и устроился работать вахтовым методом. Занимался монтажом металлоконструкций, электрических подков разных под кабели, площадок нефтяных, эстакад под нефтепроводы, газопроводы. Работал на хороших объектах — «Сахалин-1», «Сахалин-2», «Сахалин-3». Это громкие проекты, иностранные, вообще (среди акционеров — Exxon, «Газпром», Shell, Mitsubishi — прим. «Бумаги»).

Комфортнее всего было работать на «Сахалине-1», «Сахалине-2». Там соблюдались все требования для работы человека вахтовым методом, особенно на «Сахалине-1»: 12 жилых отсеков, столовая, большой спортзал, прачечная, библиотека, кинотеатр, интернет-зал. В комнатах жили по четыре человека, стояли электронные замки. Всё шикарное, красивое. Всего в достатке. Я там и по четыре месяца стоял вахту. Ну а потом получилось так, что я очутился здесь, в Питере.

Это был 2014 год. Я приехал в Сосновый бор работать на ЛАЭС. Отработал три месяца, потом устроился в Детскосельский совхоз в Пушкинском районе, грубо говоря, сантехником, слесарем по ремонту и обслуживанию теплосетей. Жил в общежитии. Через полтора года уволился [из-за низкой зарплаты] и уехал на Ямал. Снова вахта — на обустройстве нефтегазовых месторождений. Это было Ярудейское месторождение, 131 километр севернее Надыма, рядом с Обской губой. Вахты длились минимум два месяца. Я обычно работал три или около четырех. По-разному.

На эту работу я устроился от компании «Проминдустрия». Была здесь такая компания, печально известная (ЗАО «Проминдустрия» занималось строительством нефтегазовых объектов для таких компаний, как «Газпром», «Лукойл» и «Новатек». В 2016 году из-за невыплаты зарплаты вахтовики объявили голодовку. В отношении руководства компании возбудили уголовное дело. Согласно ЕГРЮЛ, в 2017 году суд принял решение о банкротстве компании — прим. «Бумаги»). Они мне до сих пор должны денег. Так и не заплатили, но это уже дело похороненное. В общем, отработал я на Ямале два года с хвостиком. Уволился из-за долгов компании. Кое-как с грехом пополам выбил предпоследнюю свою зарплату. Компанию арестовали, завели уголовное дело (тогда на Ярудейском месторождении 600 сотрудников не получили более 3 миллионов рублей — прим. «Бумаги»).

Потом устроился на Ямал монтажником строительных лесов. Работал в вахтовом поселке Сабетта у Карского моря, где строили завод по сжижению природного газа. Полгода я там отработал — две вахты — после чего нас сократили.

Я опять вернулся в Питер, снял квартиру, пожил тут, кое-какие заработки были. Потом появились проблемы с деньгами, пришлось съехать. Пару дней у знакомых перебился, а потом дней пять прожил на Московском вокзале. Помог один человек: посоветовал мне прийти в «Ночлежку». Я пришел и пока здесь. Вот такая вот судьба.

Работу в прачечной «Ночлежки» мне предложил мой соцработник Павел. Я ему очень благодарен. Ему и моему начальнику Андрею Чапаеву. Я не знаю, сколько было желающих попасть на эту должность. Просто Павел сказал, что есть такая возможность. Я подумал, почему бы и нет, раз у меня сейчас не получается с работой. Через неделю мне позвонили, я вышел и вот работаю здесь уже порядка трех месяцев.

Я администратор, в мои обязанности входит обслуживание людей, которые приходят стираться (Культурная прачечная — совместный проект «Ночлежки» и сети прачечных самообслуживания prachka.com — существует в Петербурге с 2016 года. Это первая в России бесплатная прачечная для бездомных людей — прим. «Бумаги»). Мой рабочий день длится с 10 утра до 5 вечера. Когда я прихожу, на улице уже очередь: бывает, человек 10–15. Я их запускаю по возможности, но обычно открываю строго в 10, всё по графику. Каждого человека записываю, проверяю на алкогольное опьянение при помощи алкотестера, — и если всё в порядке, говорю, какую стиральную машину занимать, засыпаю порошки, контролирую процесс. Когда стиралки отстирались, я открываю их и говорю, в какие сушилки загружать вещи.

Ничего сложного здесь нет, единственное — надо находить общий язык с людьми. Если на алкотестере горит красная, то я сразу отправляю людей отсюда. Бывает разный контингент. Иногда приходят люди понятливые, которые попадают в сложные жизненные ситуации, но пытаются из них выбраться. И они вполне адекватные, нормальные, культурные люди. А бывают люди, которые повседневно живут, простите меня за выражение, в этом дерьме, и им это нравится, им это привычно, и они, бывает, начинают свои выкидоны тут показывать. Соответственно, иногда приходится резко разговаривать, но такие инциденты случаются нечасто. Иногда просто морально из-за этого тяжело. Сейчас у меня есть определенные планы на будущее, но я не хочу их обсуждать: боюсь сглазить, я немножко суеверен.

На выходных мне нравится гулять по Питеру. Люблю Пушкин. В Павловске вот недавно был. Люблю историю, в большинстве своем Вторую мировую, ну и всё, что связано с Великой Отечественной войной. Я много читаю о фашистской Германии, о Советском Союзе: что было, как было, кто был у власти, как пришел, как ушел. Это довольно-таки интересно. Еще в школе, когда учился, я был политинформатором в классе и собирал разные вырезки: у меня была большая тетрадь такая с вырезками из газет. С тех пор, наверное, это и переросло в мой интерес.

— Я из города Березники, Пермский край. Образование у меня только школьное, 11 классов. Два раза поступал, но так и не закончил высшее. В Перми я работал на стройках, на нефтебазе. На стройку, вообще, не сложно устроиться работать, трудно потом деньги свои получить.

Около двух лет назад мне стало неинтересно в Перми, как-то однообразно. Захотелось подумать, что меня окружает, кто я и для чего живу. Друг позвал меня съездить в Краснодар. Мы добрались на поезде, там велики взяли и поехали дальше. Не определенным путем, а куда глаза глядят.

На югах шарахался: в Сочи, в Абхазии, потом до Анапы доехал. В Кисловодске был, в Ростове. По кругу катался. Особо маршрута не было никакого. Ехал, где-то пешком шел. Из города в город мотался, интересно было. Иногда подрабатывал на стройках.

Больше всего мне понравилось в Абхазии и в Кисловодске. В Абхазии дней десять жил в Гагре, в Сухуми — где-то месяца полтора. Это было весной. Тепло было. Там красиво, природа, море рядом. И спокойнее намного — в отличие от Краснодара, Анапы: людей меньше, пьяных меньше, машин меньше. Коровы, бывает, пасутся между девятиэтажек, — такого я не видел нигде. Фрукты собирал: апельсины, мандарины. Везде растут.

В Абхазии я остановился у одного человека на полтора месяца. У него отель, но весной никого нет, и я там жил и где-то подрабатывал. Бывало, дом покрашу, соседям что-то выкопаю, мебель соберу, всё по чуть-чуть. Они какие-то копейки мне платили.

Потом в Анапе, когда я спал, у меня украли документы. Рюкзак был под головой. Проснулся: рюкзак на месте, а документов нет. Поехал автостопом. Как раз думал до Перми доехать, документы восстановить. Но приехал сюда.

В Питере я живу почти год. Я поехал сюда, потому что в России об этом городе отзываются положительно. И люди здесь отзывчивее и добрее. Мне нравится здесь. Я люблю гулять по набережным и по тихим улочкам: даже названия большинства из них не запоминаю, только направления. На Крестовском нравится, на Ветеранов, там такой зеленый уголок: деревья, утки плавают.

В итоге я нашел работу: занимался отделкой квартиры, штукатурил. Но денег мне там почти не заплатили — 10 тысяч за три недели.

Когда оказываешься на улице, всё становится сложнее: нельзя ни помыться, ни постираться, да и пойти на работу [в таком виде] трудно. Поэтому, если неделю или две походил на улице, то и на работу уже могут не взять. С этим тяжело. Я на улице пробыл недолго — дней десять.

Потом случайно встретил здесь друга из родного города, а у него такая же ситуация оказалась. Вместе мы позвонили в «Ночлежку», нам сказали, что можно переночевать в палатке. Там мы пробыли где-то неделю. Хотя бы тепло. Мне подсказали, как и где восстановить документы: пошлину заплатили, помогли сделать фото.

В «Ночлежке» на каждых 10–20 человек приходится один соцработник. Он интересуется: как живете, чем помочь. Подсказывает варианты с поиском работы и жилья.

Как-то раз приходила девушка, которая занимается профориентированием, она предлагала мне варианты на стройке, но мне сейчас уже не хочется этим заниматься, ямы там копать, надоело уже копать, строить — да и здоровье не позволяет. Хотелось найти что-то более осмысленное и теплое. И она рассказала про возможность стать поваром. Мне понравилась эта идея: так я попал на учебу в колледже туризма. Учился чуть больше месяца, а потом еще месяц проходил практику в отеле «Хилтон». По окончании мне выдали свидетельство повара третьего разряда.

Потом через другую девушку, которая приходила в «Ночлежку» и учила нас составлять резюме, рассказывала, как общаться с работодателями, мне помогли устроиться на работу поваром в проект на Новой Голландии.

Работа мне нравится, планирую оставаться здесь. На Новой Голландии сложнее, чем было на практике в «Хилтоне». Физически-то не сложно, но надо очень быстро всё делать и решения принимать тоже быстро, чтобы ничего не сжечь. Поначалу вообще [было очень трудно]: вроде головой соображаю, что надо делать, а руки еще не успевают как надо, на пол всё падает. Мясо замороженное однажды жарил не размораживая.

Работу найти не сложно (просто не все хотят работать). Сложно найти хорошую работу, которая бы нравилась. Мало кому это удается, практически все ненавидят свою работу. Но в «Новой Голландии» мне нравится, я на часы смотрю, только когда уже половина дня прошла. Я много где на улице работал и не хочу больше. Тут как-то и в тепле, и сытый, и интересно. Всё сходится. Сейчас вот думаю начать где-то снимать жилье. Примерно до октября я живу в «Ночлежке» (интервью с Андреем состоялось в сентябре — прим. «Бумаги»).

Отказался от фотосъемки

— Я из Петрозаводска — у меня сейчас там брат остался. Я работал много где, в основном на стройках. Переехал сюда весной 2016 года: обещали горы золотые, но в итоге ничего не заплатили. Стройки есть стройки — никаких договоров, давали только маленькие авансы. Потом стали откладывать оплату, выключили телефоны.  

Месяц поработал, денег не увидел, ушел оттуда. Хотел домой поехать. В итоге, не поехал, остался здесь. Загулял, проснулся — ни паспорта, ни денег, ни телефона. Куда идти? Перегар, вид потрепанный. Решил: с бродягами познакомлюсь, с ними [пересижу].

Приехал на Богословское кладбище, где Горшенев похоронен, познакомился с местными. Я и в подвалах спал, и на кладбище, потом меня в заброшку взяли ребята — неподалеку от площади Мужества. Две зимы там пережил — ни воды, ни света. А так всё было: еда, баня рядом. Летом ходили на озеро, на базу за овощами.

Деньги получали, собирая металл — три приемки было рядом. Брали просрочку, которую в магазине выкидывали: красную икру ложками ели. Вот так и получалось: бутылка водки за 60 рублей, сигареты — за 40 и красная икра. Менты подходят: «Что распиваем?» Говорим, что мы бомжи. Те просят рюкзак показать, видят икру. Это что, говорят, такое? Но ничего, отпустили, нормальные ребята попались.

В доме были и кровати, и одеяла, и шкафы, и ковры. Мы там порядок наводили. Но зимой, конечно, треш полный. Под одеялами спали в одежде. Пойдешь, водки дешевой напьешься — тогда нормально. Тепленько, даже вовсе жарко. Без этого никак. С утра захочешь пить, смотришь — у тебя лед стоит.

По рабочим домам ходил, по ребцентрам, по стройкам. Бывало, найду хорошую оплачиваемую работу, но запью — и прекращал работать. Раз пять такое было.

В одной организации, которая раздает еду у «Лесной» (герой не помнит названия, но вероятно, речь идет о благотворительном фонде св. Димитрия Солунского — прим. «Бумаги») мне помогли с восстановлением паспорта: собрали деньги и оплатили пошлину.

Потом я жил в палатке от «Ночлежки» (речь идет о пункте обогрева — прим. «Бумаги»). После пришел сюда (в приют Ночлежки на Боровой — прим. «Бумаги») — ночью с Васьки пешком под дождем. Здесь я узнал о курсах, которые проводят для будущих поваров, и решил попробовать: я люблю готовить. Обучался в колледже, потом прошел в «Хилтоне» практику. Учиться было интересно, привык [к новой работе] быстро.

Андрюха Замятин из «Ночлежки» к тому моменту уже устроился на работу в «Новой Голландии», и я попросил его, чтобы он поговорил со своим начальником. Смена — 2 тысячи: я рад. Буду держаться за это место.

Конечно, сначала были кое-какие трудности — такой поток. Помню, было тяжело на банкетах — пришлось много чего перечистить и перешинковать. Но всё равно интересно.

Собираемся вместе — я, Андрюха и третий человек, который с нами там работает, — жилье снимать. В «Ночлежке» можно жить полгода максимум, я уже должен съехать.

Свое жилье есть свое жилье. Ни законов, ни правил. Можно погулять после работы, не надо отчитываться ни перед кем. Когда [вижу двойную предоплату], хочется сказать: «Вы что, дурные? Откуда у меня такие деньжищи? Я такие только по телевизору видел».

Я иногда переписываюсь с братом. Съезжу как-нибудь в Петрозаводск, когда будет денег побольше. Может, и за границу отправлюсь — тоже охота.

Сейчас мне хочется иногда выпить, я это делаю на выходных, чтобы расслабиться — в пределах разумного. Ухожу, предупреждаю дежурного: я буду всю ночь гулять (в приюте нельзя распивать алкоголь и находиться в нетрезвом виде — прим. «Бумаги»). На Думскую. Ого-го, что там творится. Как-то раз приезжаю, загулял, матрас себе там стелю прямо на улице. Приезжают менты: «Как спится?» — «Вообще здорово спится, одеяла даже не надо». Показал документы, ушли. Ну а что, а на солнышке-то хорошо. Паспорт я на телефон сфотографировал, чтобы показать на случай, если прикопаются — больше с собой не таскаю.

Конечно, металл собирать больше не хочется. Хочется зарабатывать. Жить.

Как мы делали этот спецпроект:

Ребята из «Открытой карты» — Иван Гуторов, Анна Петухова и Елена Погребная — обучали подопечных «Ночлежки» вести экскурсии.

Сервис SupriseMe подготовил аудио-экскурсию. Озвучил ее Александр Щагин.

Отдел спецпроектов «Бумаги» разработал и спродюсировал проект. Сотрудники «Ночлежки» во всем помогали.