Почему так резко выросли цены? Когда это закончится и как сохранить сбережения? Большое интервью с экономистами

Цены в России растут с марта 2020 года. В ноябре 2021-го годовая инфляция достигла 8,1 %, а в январе 2022-го она за месяц ускорилась сразу на 0,3 %. Производители уже предупредили о возможном подорожании вина, сладостей, одежды, молока, товаров для дома, презервативов и детского питания.

Почему растут цены, долго ли это продлится и как не потерять все сбережения? Как на инфляции скажется обвал фондового рынка, который произошел из-за обострения вокруг Украины? «Бумага» подробно поговорила об этом с деканом факультета экономики ЕУ СПб Юлией Вымятниной и профессором департамента экономики НИУ ВШЭ в Петербурге Александром Скоробогатовым.

Содержание:

1. Почему кажется, что продукты подорожали сильнее, чем показывает инфляция.
2. Когда начался рост цен и как этому поспособствовала пандемия.
3. Когда наблюдался такой же рост цен и насколько сейчас всё серьезно.
4. Почему в Петербурге инфляция в 2021 году оказалась на 1,6 % выше, чем в Москве.
5. Почему из продуктов в Петербурге за 2021 год больше всего подорожали капуста, свекла, картофель и морковь.
6. Что с ростом цен делает государство и почему регулировать стоимость товаров — плохая идея.
7. Что будет с ценами дальше и стоит ли ждать их снижения.
8. Как сохранить сбережения и во что менее рискованно вкладывать деньги.
9. Как на росте цен скажется обвал фондового рынка, вызванный обострением вокруг Украины.

— Росстат оценивает инфляцию по средним ценам продуктов и услуг в очень широкой потребительской корзине. На практике ни один человек все эти товары не покупает: например, кто-то в принципе не употребляет сахар. Или взять учитываемую Росстатом при расчете инфляции услугу рытья могил — понятно, что человек пользуется ей не каждый день.

Данные Росстата просто создают общую картину. В корзине, которую учитывает ведомство, одни товары дорожают больше, другие меньше. Причем это может иметь циклическую природу: одни товары могут сильно подорожать в одни годы, а потом менее интенсивно дорожать — или даже дешеветь. Цены на некоторые товары, наоборот, могут быть более стабильны.

В результате инфляция, которую ощущает каждый отдельный человек, зависит от того, что именно он покупал. Он может в какой-то год приобретать преимущественно те товары, которые дорожают больше, — значит, конкретно для него инфляция будет выше.

Самый точный расчет инфляции, верный для любого человека, можно получить по устойчивому набору товаров, который он покупает каждый месяц и каждый год, если регулярно вносить цифры из чеков в таблицу, а потом сравнить среднюю стоимость этой потребительской корзины в одном и в другом году. Но здесь надо учитывать, что цена продуктов будет разной в разных регионах, разных магазинах и у разных производителей. Все эти детали при расчете инфляции и учитывает Росстат, агрегируя огромную информацию.

Юлия Вымятнина

кандидат экономических наук, декан факультета экономики Европейского университета в Петербурге

— Люди сейчас скорее ориентируются на средний чек, поэтому у них может быть ощущение, что они стали тратить, например, на 20 % больше. Мы можем внутренне преувеличивать, особенно если видим, что растет стоимость каких-то конкретных товаров, — тогда мы автоматически считаем, что всё дорожает так же, как и они.

Понятно, что в первую очередь рост цен ударил по пенсионерам, особенно по тем, кто по каким-то причинам живет один и у кого нет поддержки детей или родственников. Рост цен ударил по семьям с детьми, особенно по тем, у кого есть ипотека.

Александр Скоробогатов

— Наблюдаемый сейчас рост цен — это прежде всего отголоски пандемии. Когда она началась, большинство государств начали проводить политику локдаунов. Это затормозило производство в некоторых отраслях.

Цены — это пропорция обмена между всеми деньгами, которые есть в экономике, и произведенными товарами. В пандемию же товаров стало меньше, а денег — больше (потому что власти закрыли людей по домам и начали поддерживать экономику, выпуская дополнительную денежную массу).

Вначале это не проявилось: у людей были ограниченные возможности тратить полученные деньги. Эти деньги пошли на фондовый рынок, где можно покупать активы не выходя из дома, — в результате пандемии на фондовом рынке после первоначального обвала быстро сменилась бумом.

Далее, по мере того как у людей появлялась возможность тратить деньги, которые они получали от государства в качестве поддержки, всё приводило к росту цен. Это история даже не столько про нас, сколько про западные страны — прежде всего США, где людей закрыли на локдаун и дали им денег, так что мы сейчас говорим о долларовых ценах.

Нашу страну это тоже затронуло, но, наверное, не в такой степени. У нас политика поддержки экономики была куда менее щедрая, локдаун был менее суровый, поэтому производство просело не до такой степени.

Но если на мировых рынках цены растут, то наши производители вынуждены покупать оборудование, сырье и отчасти даже иностранную рабочую силу по более высоким ценам, чтобы продолжать производство. Дополнительные издержки они вкладывают в свои рублевые цены — это называется импортируемой инфляцией.

Юлия Вымятнина

— Основу для нынешнего роста цен заложили ситуация с пандемией и нарушение логистических цепочек, которое сохраняется до сих пор. К инфляционному давлению добавляется и то, что мы все-таки надеемся, что пандемия отступит. Растет спрос, и это продолжает толкать цены вверх.

Но на более высоком уровне обсуждения роста цен макроэкономисты говорят не только о том, почему инфляция стала такой высокой, но и о том, почему [в последние десятилетия] она была такой низкой. [Это может быть связано с тем, что] за последние 30 лет на рынке появилось очень много дешевой рабочей силы. Ее ресурс уже исчерпан, а попытки ограничения рождаемости в Китае, естественная убыль населения в развитых странах означают, что рабочей силы будет не хватать. Если только мы каким-то чудом не вовлечем Африку в мировой производственный процесс, то, скорее всего, надо ожидать роста инфляции. Но это более долгий тренд.

Юлия Вымятнина

— Я допускаю, что в Москве рост цен отчасти сдерживается тем, что Москва больше и там концентрируется больше товаров. Условно говоря, транспортные затраты на то, чтобы привезти миллион условных товаров в Москву и 100 тысяч [этих же товаров] в Петербург, могут быть одинаковыми, но если вы эти затраты разложите на 100 тысяч товаров, надбавка на каждый получится больше, чем если [разложить их] на 1 миллион.

К тому же растаможка большого количества вещей может по каким-то причинам проходить через Москву, а потом уже их могут везти в европейскую часть России. Наверное, была и разная динамика тарифов. На уровне Петербурга на стоимость продовольствия влияет и то, что мы северный город и не так легко выращиваем у себя, в частности, фрукты.

Александр Скоробогатов

— На практике разница в росте цен между регионами может зависеть, например, от того, насколько монополизирован рынок. При прочих равных там, где рынок более монополизирован, где больше засилье торговых сетей и где между ними больше сговора, рост цен будет больше. С другой стороны, регионы могут различаться тем, насколько государство борется с этим монополизмом и как работает антимонопольная служба.

Александр Скоробогатов

— Надо учитывать, что когда мы говорим о продуктах питания, то цены на многие из них имеют циклический или волатильный характер — они могут колебаться.

На рост цен могли влиять процессы, связанные с урожайностью. Причем богатый урожай — это зачастую не благословение, а проблема для фермеров. Он обваливает цены на соответствующую продукцию и может даже разорить их.

Цены сильно выросли на мировых рынках — для наших сельхозпроизводителей эти рынки стали более интересными, чем отечественные. Если у производителя капусты, допустим, есть возможность продать ее за 100 рублей здесь и за 200 рублей за границей, зачем ему продавать ее здесь? Он начинает продавать ее там, и тогда здесь образуется недостаток. А недостаточное предложение товара при заданном спросе приводит к подорожанию.

Юлия Вымятнина

— Самое лучшее, что может сделать государство, — адресно поддерживать людей с самыми низкими доходами и стимулировать экономический рост, чтобы были рабочие места и была готовность платить более высокую зарплату.

Правительство может пытаться договариваться с производителями каких-то товаров или ретейлерами, чтобы они не пытались получить обычную прибыль за счет каких-то базовых товаров. Но нужно понимать, что у этого есть цена. Если производитель производит разные виды молока, самое дешевое он, так уж и быть, поставит по самой низкой цене, но потерянную прибыль разложит на другие продукты. И в итоге больше подорожают они.

Если случился неурожай и, например, сахар подорожает, можно попросить производителей ограничить рост цен на сахар с мыслью, что в следующем году всё будет хорошо. Производители могут согласиться, но это никогда не сработает вдолгую. Тем более если проблема с урожаем — только один из факторов, который разгонял инфляцию в прошлом году и продолжает это делать.

Александр Скоробогатов

— Наши власти в свое время тоже сделали определенный вклад в то, чтобы у нас росла инфляция, — когда пытались поддерживать экономику, снижая учетную ставку, что представляет собой способ увеличения денежной массы в экономике.

Но с прошлого года в России перешли к повышению ставки, и эта политика продолжается и усиливается — совсем недавно ее повысили снова. Пока эти действия государства имеют ограниченный эффект, потому что ограничение расходов в нашей стране со стороны населения не влияет на мировые цены: если они остаются высокими в долларах, значит, производителям для продолжения производства приходится тратить больше, чем раньше. Но рано или поздно эта политика принесет свои плоды, тем более что Великобритания тоже постепенно переходит к повышению ставки, такие же разговоры ведутся в США и Евросоюзе. Правительства разных стран начинают борьбу с инфляцией.

Помимо этого, существуют хорошо известные методы, которые применяли государства разных стран, включая нашу. Если на какие-то базовые, необходимые продукты цены растут слишком сильно, то государство может начать регулировать работу рынка, вводя запреты ставить цены выше определенного уровня.

Однако эта практика [ограничения цен] обычно ни к чему хорошему не приводит. Если государство просто диктует продавцам, по каким ценам им продавать товар, это скоро приводит к тому, что на рынке образуется дефицит: производство становится недостаточным, чтобы покрыть спрос при этой цене. Это то, что мы наблюдали десятилетиями в Советском Союзе. Формально цены были низкими — колбаса была по 2,2 рубля. Но что толку, если вы приходите в магазин, а там просто нет колбасы?

Юлия Вымятнина

— Рынков много, и всё предусмотреть нельзя. Сейчас мы видим, что растут цены на нефть — прокатился шорох, что на какой-то краткий миг баррель стоил уже 100 долларов, таких цен не видели с 2014 года. Не очень понятно, насколько этот тренд устойчив, но, видимо, цены на нефть будут высокие, тогда цена и всей транспортировки товаров будет высокой и мы получим продолжающийся рост цен. Если девальвируется рубль, всё импортное подорожает.

Цены, конечно, могут перестать расти. [Для этого] нужно, чтобы наступила какая-то определенность, восстановились логистические цепочки и как-то восстановилась миграция. И, к сожалению, чтобы инфляционные процессы замедлились, нужно еще какое-то время. Плюс [время] на то, чтобы люди привыкли к тому, что инфляция маленькая, что цены растут мало, что не надо каждый следующий год превентивно повышать цены на продукты, не надо требовать больше зарплаты.

Лучше всего, когда цены чуть-чуть растут. Рост в 1–2 % считается нормальной инфляцией, которая указывает на обычные изменения: например, что нам сегодня перестали нравиться одни продукты и начали другие. Если все цены начнут падать, если начнется широкая дефляция, то в этом не будет ничего хорошего.

Александр Скоробогатов

— Полагаю, что повышение цен, которое могло произойти в ответ на связанные с пандемией события, уже состоялось. То, что могло подорожать, допустим, в результате подорожания доллара уже подорожало. А дальше всё зависит от того, как будут реагировать рынки.

Учитывая то, что весь мир постепенно переходит к политике ограничения инфляции, можно ожидать, что в ближайшие год-два она будет везде понижаться.

Юлия Вымятнина

— Во-первых, следует стараться избегать ненужных кредитов. Во-вторых, нужно подумать о том, как увеличить доход: попросить прибавку к зарплате, поискать другую работу, взять временную подработку. В-третьих, можно подумать, где и на чем сэкономить — в зависимости от потребительской корзины человека.

Если человек не может просить прибавку к зарплате, возможно, ему стоит поискать, как можно научиться чему-то дополнительному — как говорят экономисты, повысить свой человеческий капитал, инвестировать в образование, чтобы через какое-то время использовать новые навыки и стать дороже как работник.

Конечно, было бы очень хорошо откладывать деньги и стараться разумно их инвестировать. Эксперты по-разному оценивают объем необходимой финансовой подушки, но хорошо иметь запас на 3–6 месяцев на случай непредвиденных обстоятельств — исходя из наших ежемесячных расходов. К сожалению, как известно, в России и в том числе в Петербурге, доля людей и домохозяйств, у которых есть такие сбережения на черный день, мала. Понятно, что во многом это просто связано с невозможностью откладывать.

Александр Скоробогатов

— Распространенный рецепт заключается в том, чтобы просто вкладывать сбережения во что-то, что потенциально будет расти в цене. То, во что вы готовы вкладывать, зависит от того, насколько вы готовы нести риски.

Один крайний вариант — вложиться в криптовалюту. Все слышали, что когда-то люди покупали биткоин за 10 центов, но потом биткоин вырос так, что даже те, кто потратил на биткоины 1 доллар, могли заработать целое состояние. Таким вложения могут как озолотить человека, так и лишить его сбережений.

Второй крайний случай — напротив, какие-то очень консервативные инвестиции. В России, наверное, самый консервативный вид инвестиций — это банковский вклад, который приносит вам какой-то процент. Обычно процент по банковским вкладам меньше инфляции, но он, по крайней мере, хотя бы частично компенсирует потерю ценности ваших сбережений.

Другой похожий вариант — купить облигации надежных эмитентов, например министерства финансов, ОФЗ. Причем облигации с близким сроком погашения — например, те, которые будут погашены уже летом. Наверное, на фондовом рынке это самый безрисковый вид инвестиций, но такого рода облигации обычно обещают доходность примерно на уровне инфляции.

Это два противоположных конца спектра. А между ними располагаются тысячи финансовых инструментов: акции, облигации, производные финансовые инструменты или та же недвижимость.