Что происходит с курсом лари и чего ждать дальше? Рассказывает экс-министр финансов Грузии

— С ноября по май лари укрепился почти на 10 %. С чем это связано?

— Любые колебания валютного курса — это результат спроса и предложения. В прошлом году только по официальным каналам, то есть через банковские переводы, в Грузию пришли 4,3 миллиарда долларов, следует из данных Национального банка Грузии. Из них больше 2 миллиардов долларов — из России. Однако это не классические remittance money (банковские переводы), эти деньги в значительной части привезли с собой мигранты, и их объем сильно вырос по отношению к 2021 году.

И это только часть [причин укрепления лари]: ведь какое-то количество денег, попадающих в страну, мы не видим. Часть из них была доставлена кешем, особенно в сентябре и октябре, когда в России прошла так называемая частичная мобилизация. Именно из-за этого лари сильно укрепился в ноябре — декабре. Плюс третий компонент, который никто не может посчитать, — это то, что ввезли через криптообменники.

Национальный банк Грузии вел правильную политику: в большом количестве покупал доллары. Сейчас валютные резервы Грузии на рекордном уровне: они превышают 5 миллиардов долларов. Если бы не это, лари бы укрепился еще сильнее. А каскадное укрепление национальной валюты — это в любом случае плохо для экономики, потому что отрицательно сказывается на экспорте.

— В апреле тоже был большой скачок лари, когда, казалось, поток мигрантов из России уже не был большой. Затем наступила коррекция. Есть ли другие причины для роста курса?

— Да, в апреле — месяц к месяцу — сумма только банковских переводов тоже увеличилась, примерно на 20 %. А уже в мае лари пошел вниз, опустившись примерно на шесть пунктов. Это такие качели, которые мне сейчас трудно объяснить.

Я думаю, что надо подождать и посмотреть, как всё будет работать в новой ситуации, связанной с отменой виз РФ для граждан Грузии и разрешением на прямые авиаперелеты. Не вполне ясно, в какую сторону двинется лари. Во многом это зависит от решений, которые примет правительство.

— Может быть, коррекция курса связана с угрозой санкций из-за восстановления прямого авиасообщения с Россией и вообще охлаждением отношений с ЕС из-за сближения с Кремлем?

— Возможно, коррекция курса как-то связана с разрешением на полеты, потому что это разрешение потенциально несет в себе угрозу санкций. Тут есть два санкционных фильтра. Сами компании, которые совершают рейсы между Грузией и Россией, не должны быть под санкциями. Но кроме того, и сами самолеты не должны быть под санкциями. Часть самолетов были в лизинге у российских авиакомпаний, и сейчас они используются незаконно. Поэтому нужно посмотреть, как это всё будет работать, какие решения примут [власти Грузии] и какой будет реакция ЕС.

Если грузинские самолеты начнут летать в Россию, а у них есть только лизинговые самолеты Boeing, то конечно, даже не ЕС, а сама компания Boeing может принять санкционные решения. Но ребята из «Грузинских авиалиний» тоже отдают себе отчет в этой ситуации и, наверное, консультируются, прежде чем принимать решения.

— Насколько двузначный рост экономики, которым гордится грузинское правительство, сбалансирован и устойчив, особенно в свете растущего курса лари и экономических связей с Россией?

— Рост на 10,5 % действительно очень серьезный. Больше рост в 2022 году только у экономики Армении. Это еще раз подтверждает, что основной фактор этого роста — обстоятельства, связанные с Россией. Это в первую очередь торговля с Россией и в целом со странами ЕвразЭС.

Но факторы, связанные с Россией, не могут считаться устойчивыми факторами. Они несут в себе определенные опасности, которые трудно предсказать. В том числе многое зависит от театра военных действий — от той варварской войны, которую развязала Россия.

Поэтому на месте правительства я бы не стал бить себя в грудь и хвастаться успехами. Рост экономики должен носить инклюзивный характер, то есть положительно влиять на жизнь большинства граждан. Но нынешний рост инклюзивным не назовешь: росли и цены, и курс лари. Большинство населения от роста ничего не получило, потому что на те же самые лари, которые люди заработали, они могут получить меньше товаров и услуг.

— Предположим, в 2024 году на выборах победит оппозиция, Грузия отменит безвизовый режим для россиян, введет для граждан РФ финансовые ограничения, начнет бороться с экономической зависимостью от России. Что тогда будет с экономикой?

— Во-первых, если говорить о финансовых санкциях, то Нацбанк Грузии уже сейчас проводит более жесткую санкционную политику, чем ЕС и США. Ведь санкции государственного уровня — это в первую очередь список физических и юридических лиц, по отношению к которым санкции введены. У ЕС и у США есть такие списки, они разные. Нацбанк объединил эти списки и проводит санкционную политику в отношении всех этих лиц. Мы таким образом полностью выполняем обязательства и перед ЕС, и перед США.

Что касается зависимости от России в экономике, это, конечно, очень серьезный фактор. Россия — второй торговый партнер Грузии после Турции. Например, 70 % экспорта вина приходится на Россию. Это опасно, и не только потому что Россия — страна-оккупант, с которой у Грузии нет дипломатических отношений. Вообще когда 70 % экспорта в любой отрасли приходится на одну страну — это несбалансированная ситуация.

Другой опасный момент — зависимость от импорта муки из России примерно на 90 %. Местные фермеры не могут продать свою пшеницу, проводят акции протеста, но ситуация не меняется. Эта система неустойчива, и если сегодня резко ввести отраслевые санкции, ограничения, то экономика пострадает.

Но вы спрашиваете про 2024 год. До октября 2024 года, когда пройдут следующие выборы, еще много времени, много чего может произойти. В том числе может поменяться ситуация на фронте, и скорее всего, это произойдет уже в ближайшие три месяца. А это очень сильно повлияет на ситуацию в Грузии — и политическую, и экономическую.

Кроме того, когда я работал в правительстве, уже была ситуация, когда Россия объявила жесткое торговое эмбарго в отношении Грузии. Тогда РФ вышла из десятков торговых соглашений, но это не помешало Грузии в то же время продемонстрировать экономический рост в 7–8 %. Проводя грамотную политику, эти риски можно купировать. Но здесь мы слишком удаляемся в футурологию, сейчас обо всём этом еще очень рано говорить.