«Это ответ на вопрос „Что я делал эти 8 лет?“». Директор фестиваля «Точка доступа» — о его закрытии

Международный театральный фестиваль «Точка доступа» объявил о своем закрытии. С 2015 года он проходил в Петербурге летом: проекты показывали в аудитории вуза, на палубе водного трамвая и уборной отеля.

Директор фестиваля Филипп Вулах рассказал «Бумаге», как принималось решение о закрытии, какие планы у «Точки доступа» на 2022 год и что происходит с театральным Петербургом после начала военных действий в Украине.

Филипп Вулах

— Как и почему решили закрыть фестиваль?

— Каждый год с 2015-го мы взвешивали силы, мужество и ресурсы, чтобы решить, хватает ли их на «Точку доступа». Любой независимый фестиваль в России последних лет, как и, похоже, вообще любая автономность, — это закаливающие риски. 25 февраля мы признали, что больше не можем проводить фестиваль так, чтобы гарантировать безопасность участников, зрителей и организаторов.

И деньги: чтобы проводить такой фестиваль, нужно серьезное финансирование. В 2022 году их нет. Платить нечем даже художникам.

— «Точка доступа» — международный фестиваль. Каждый раз вы привозили в Петербург режиссеров и художников из других стран. Какие были планы на 2022-й?

— Много лет мы готовили проект, который должен был состояться на приграничных территориях России и Евросоюза — одновременно в Ивангороде и эстонской Нарве. В прошлом году мы провели лабораторию в Ивангороде. Ею руководил итальянский художник, режиссер и философ Джан-Мария Тозатти, теперь он худрук Римской Квадриеннале. Нам удалось привезти его в Россию даже во время коронавирусных ограничений — это была большая удача. Но, после того, как режиссер оказался в Ивангороде, пограничные службы выдворили его из региона. В 2022 году стало понятно, что фестиваль не сможет привезти художника повторно, а реализовать проект без автора — абсолютно невозможно.

Кроме того, в мае 2022 года к нам должен был приехать немецкий режиссер Хайнер Геббельс. Хайнер написал, что приехать не сможет, и я понимаю его. В его письме было много теплоты, а также слова о том, что судя по ужасу, который происходит прямо сейчас, хорошие времена наступят скоро. Осталось их дождаться.

— Что сейчас происходит с командой «Точки доступа»?

— Нам пришлось разойтись. Наш фестиваль был инициативой некоммерческой и негосударственной. Принимая решение о закрытии, мы посоветовались друг с другом и всё. Решение было принято единогласно.

— Какова вероятность, что вы продолжите делать фестиваль, но уже вне России?

— Сейчас время, когда строить планы более чем наивно. Думаю, стоит замереть и тогда, возможно, появятся ответы. Мы предпринимали попытки спасти фестиваль каждый год. В этот раз у нас просто не получилось.

— Как после событий 24 февраля изменился театральный Петербург и что с ним будет дальше?

— Мысли две, простые. Первая — многие уехали. Вторая — все напуганы. Есть ли будущее? Как говорит моя мама, «завтра наступает, даже если ты крепко спишь». Через некоторое время цензурные заявления станут более жестко и четко оформленными. И может быть — как же это дико звучит! — эти новые ограничения дадут новый импульс, как бы сопротивлении.

Музыку писали и в 30-е, с оглядкой на политическую ситуацию. Сравнение горькое, но что еще остается. Это то, чего не будет на «Точке доступа». Если однажды мы увидим, как обеспечить свободу высказывания в новых обстоятельствах, это будет какая-то новая страница. Но, похоже, это будет уже совсем другой проект.

— Как отреагировали на закрытие фестиваля зрители и подписчики?

— Столько писем, важных слов. Кажется, что восемь лет мы делали действительно важное дело. Возможно, это мой себе ответ на тот самый вопрос «Что я делал все эти 8 лет».

В изначальной концепции «Точки доступа» лежит попытка делать театр всюду — такая эмансипационная идея. То, что раньше казалось нам и зрителям нереализуемым и нереальным, сейчас стало частью культурной повседневности. Может, «Точка доступа» успела выполнить свое предназначение. Мы превратили самые авангардные эксперименты в привычную часть театрального ландшафта.