Певица Манижа: «Зритель стал другим. Его невозможно подкупить»

Александр Малич: Пожалуй, в нашем музыкальном поле сейчас нет таких артистов, как Манижа. Это удивительный пример того, как в очень юном возрасте с помощью собственных усилий, таланта и энергии Манижа оказалась там, где она сейчас. На обложках. Впереди концерт в Ледовом. Записан классный альбом (дебютный альбом Манижи Manuscript вышел в 2017 году — прим. «Бумаги»), и мне кажется, что вы должны поприветствовать ее аплодисментами. Манижа, добрый вечер.

Манижа: Здравствуйте.

АМ: Впервые я услышал Манижу давным-давно: у меня есть друг Андрей Самсонов, он продюсер. Это был, кажется, 2011 год.

М: Да, в начале 2011 года мы познакомились с Андреем. Я помню, что это было и знакомство с Петербургом: очень холодно, но при этом весь Невский залит солнцем. И я, честно говоря, запомнила Петербург самым солнечным городом на планете.

АМ: Он такой и есть.

М: За последние несколько лет я видела солнце всё реже. Но при этом ощущения остались те же. Хорошо помню тот день, потому что не спала около двух суток и нам пришлось тогда записывать альбом «Ассаи».

АМ: А вы приехали в Петербург для записи этого альбома?

М: Да. Так мы и познакомились с Андреем Самсоновым. Когда мы закончили запись, хотелось лечь на коврик и поспать. А ребята сказали: «Нет, ты должна увидеть Петербург». Я выдохнула и пошла гулять. Смотрела на Неву в ночи и вдруг поняла, откуда черпали вдохновение очень многие творческие люди. И вот тогда случилась моя любовь к Питеру.

АМ: Мне в тот момент позвонил Андрей: «У меня сейчас в студии такой голос, ты обалдеешь!». А Андрей записывал массу вещей, работал с такими людьми, как «Мумий Тролль», Земфира, БГ и так далее. И когда он мне это сказал, я, конечно, послушал. И уже тогда, в 2011-м, было очевидно, что у вас совершенно фантастический голос.

М: Спасибо.

АМ: Откуда вы приехали в Петербург?

М: Из Москвы. На тот момент я только окончила университет. Я по образованию детский психолог. Закончилась учеба, и нужно было думать, что делать с жизнью дальше. Я связывала ее с творчеством, но не понимала, куда мне идти и что вообще делать. Я очень близко дружила и дружу с ребятами из коллектива «Ассаи Music Band». Тогда они мне предложили принять участие в записи нового альбома. И тогда же я познакомилась еще с массой музыкантов. Закрутилось-завертелось, большую часть времени я стала проводить в Петербурге — и написала здесь большую часть песен.

АМ: Вы дали большое интервью «Собаке», где говорили, что мама — ваш ментор в хорошем смысле этого слова.

М: Да-да. У меня мама еще и дизайнер, и я постоянно ношу одежду, которую она делает собственноручно. Мама с самого начала была и остается человеком, который в меня верит, помогает и создает те условия, в которых я могу делать то, что чувствую.

АМ: То есть с детства вы видели впереди творческую карьеру?

М: Вот я не скажу, что с самого детства сразу поняла, что стану музыкантом. Мне просто нравилось что-то делать. Я была абсолютной белой вороной в школе, у меня не складывались отношения с одноклассниками. Всё, чего я хотела, — это окончить поскорее школу и поступить в университет. В музыкальное училище я не пошла. Подумала: ну что же я буду тратить столько времени на музыку, надо чему-то еще научиться. И пошла на психолога. И, наверное, только с 22 лет, то есть последние три года моей жизни, понимаю, чего хочу и куда иду.

АМ: То есть запись с «Ассаи» — это было так: «Ты прикольно поешь, а у нас тут альбом».

М: Да, мне нравилась музыка и мои друзья ее играли. Это было достаточно спонтанно, я бы сказала. А потом всё превратилось в серьезную историю, потому что мы начали работать над новым материалом. Появилась группа Krip De Shin, которая просуществовала меньше чем полгода. Наши пути разошлись, потому что мы не понимали, чего хотели. Все хотели разного. А я хотела уехать, потому что мне казалось, что музыку, которую я пишу, поймут только там. Очень многие мне говорили, что я сумасшедшая и никому здесь не нужна моя музыка.

АМ: И тогда вы уехали в Лондон.

М: Да. По счастливому случаю я встретила невероятного человека, который создавал международный проект. Я приняла участие в нем как певица, потом вдруг стала писать очень много песен внутри проекта. Где-то через год сотрудничества мы находились в Англии, работали с английскими продюсерами и музыкантами. Проект был нацелен на то, чтобы двигаться за пределы России. Можно сказать, что мы его отложили, он не случился по двум причинам. Первая причина… Поет: «Это ты». В общем, она была очень простая — деньги. Вторая: я уперлась головой в стену и снова поняла, что не знаю, чего хочу. Всё в Англии, всё классно, всё получается — но не получается. Что не получается? Не получается ответить на вопрос, кто я. Ну и так судьба сложилась, что я год просто искала ответ.

АМ: А ваше образование психолога не помогает вам ответить на этот вопрос?

М: Помогает, но этого недостаточно. Я, конечно, всё это очень хорошо знаю. И, более того, самое ужасное, что очень хорошо знаю себя. Это грустно. Потому что понимаю, что откуда идет, почему я реагирую на какие-то вещи определенным образом. Становится сложно меняться. Когда пытаешься ответить на вопрос «Кто я?», кажется, надо изучить себя изнутри — и всё получится, но становится еще тяжелее. Там уже не для слабонервных борьба.

АМ: Поскольку мы в университете, я должен задавать вопросы из разряда: «А когда вы поняли, что хотите заниматься творчеством?». Значит, в 21 год?

М: Нет-нет. Я занимаюсь творчеством с 8 лет.

АМ: Но ведь невозможно в 8 лет понять, чем будешь заниматься?

М: Невозможно, да. Давайте назовем цифру 21. Мне нравится.

АМ: Окей.

М: Это точно не было в 15, потому что тогда я только поступила в университет. Я очень рано окончила школу, поскольку рано туда пошла. И, вообще, детства у меня было не особо много. Поэтому, когда я окончила университет, мне было 20 лет. Год, когда я себя узнала, мне очень помог. И с 21 года стала заниматься только творчеством.

АМ: У нас тут есть «кенгурушка», которую мы подарим за лучший вопрос. А вы распишетесь на ней. Можно же?

М: С удовольствием.

АМ: Есть такое выражение: DIY, Do It Yourself. Никто вообще не понимает, что за этим стоит. В случае с Манижей что в эти три буквы вложено?

М: Делай сам, не боясь этого. Вся история в инстаграме началась с айфона и бумажного скотча. Хотя нет, бумажный был потом — когда я обнаружила, что он не оставляет следов. Телефон был липкий вечно, потому что я приклеивала его к штативу. Еще была стена в комнате, которую я перекрывала фонами. Я их покупала в канцелярском магазине. Стала получать огромное удовольствие от скидок в канцелярских магазинах. Вы знаете, это очень дорого, как оказалось. Я просто в шоке от того, сколько стоят бумага и клей. Но делать было нечего, и мы с сестрой вдвоем вечерами вырезали декорации, а на следующий день ставили айфон. Тогда у меня не было оборудования и мы ловили солнечные дни в Москве. Я снимала видео, монтировала их на телефоне, выкладывала сразу в инстаграм, получала отклик. И так за два месяца появился очень большой прирост аудитории. Абсолютно органический и честный. Люди отмечали своих друзей, себя, своих мам, пап, дядь, теть в моем инстаграме. Я наблюдала за тем, как за сутки набиралось около тысячи комментариев. Для меня это был шок после всех этих слов вроде: «Манижа, никому не нужна твоя музыка, кто это будет слушать вообще?». А я пела на английском языке.

АМ: Вы думаете, на русском это не работает?

М: Это моя любимая тема. Я вас специально спровоцировала на этот вопрос.

АМ: Если у вас есть еще какие-то темы, на которые вы хотите меня спровоцировать, давайте сразу. Так будет быстрее.

М: Я так скажу: английский язык — самый доступный. Это первое. Второе: на нем очень просто писать. Нужно просто им заниматься, отрабатывать произношение, слушать много хорошей музыки — и, в принципе, за пять лет ты научишься делать качественный контент. Что касается русского языка, это невероятно красивый и сложный язык. И на нем написать песню в десять раз сложней. Для меня это серьезный такой — сейчас скажу английское слово — challenge.

АМ: У нас здесь всё олл райт. Ит из зе стейт юниверсити.

М: Yeah, I’ve got it.

АМ: Калчер кэпитал.

М: Вот мы шутим-шутим, а думаю я на русском языке. И племянникам своим я пою песни на русском языке, когда их убаюкиваю. И понимаю, что исконно во мне этот язык навсегда. Он во мне живет, и я пишу на русском языке — реже, но к каждой песне, которую пишу на русском языке, я отношусь с трепетом. Для меня это самые настоящие мемуары, которыми трудно делиться, потому что ты очень сильно обнажаешься. Но, благо, есть поддержка и кто-то говорит: «Давай-давай, надо-надо!». Иначе, мне кажется, я бы ничего не выпускала.

АМ: Просто в стол.

М: Да, я очень много писала в стол. Если в английской музыке нам достаточно движения, динамики, гармонии, то в русскоязычных песнях мы в первую очередь обращаем внимание на слово. А русский язык сложный, немелодичный. Если английский очень легкий и мягкий, то на русском нужно учиться петь. Я, как и многие, пою на русском со странным акцентом. И работаю над этим. Стараюсь изучать новые звуки в русском языке.

АМ: Зачастую при переводе на русский оказывается, что английские песни не звучат. Даже Майкл Джексон — при всем уважении к его величию.

М: У Ники Минаж вышла песня. Она там поет: «Ass, ass, ass». А я вот думаю: что будет, если перевести ее на русский?

АМ: As something.

М: И это something трясется на экране. Ладно, мы в университете, простите.

АМ: Ой, да эти стены и не такое видали. Итак, когда я спрашивал про DIY, в общем, имел в виду не инстаграм. Инстаграм — это инструмент. Мне так кажется. И DIY — это про музыку в вашем случае.

М: Про всё. Это не только про музыку. Я не могу назвать себя конкретно музыкантом. Мне интересно всё — интересно искусство в целом. Музыка — это язык, который я выбрала сегодня. Если лет через пять я пойму, что не хочу говорить на нем или не могу, то выберу другой. Если я хочу снять видео и сделать его сейчас, то порой у меня не бывает даже песни. Она приходит потом к видео. Бывает наоборот: я просто сижу и пишу в стол стихи какие-то или рассказ. Мы недавно обсуждали с моей подругой, как же тяжело, когда не можешь из себя вытащить что-то. И слава богу, что удается. Потому что все те проблемы, которые остаются в тебе с детства, нуждаются в переработке. Я поняла, что у меня есть для этого ресурс: убираю это, работаю с этим или принимаю.

АМ: Музыка же всё равно бизнес? Так или иначе.

М: Конечно, музыка — это бизнес. Всё спродюсировано.

АМ: Это ваш второй любимый вопрос, я знаю. Расскажите нам тогда, как всё спродюсировано.

М: Нет, ну не всё спродюсировано. У меня есть пара заученных ответов. Я с этим столкнулась и поняла одно: сегодня зритель стал другим. Его невозможно подкупить. Мы все очень искушенные. Мы, правда, уже многое видели и видим. Не только прекрасное, но и ужасное. И если нам попытаются продать что-то искусственное, мы, может быть, и зацепимся на какой-то период — для развлечения, но этот продукт не останется в истории. Остаются только те, кто говорит честные вещи — и поет о честном. А это непросто: не сыграть роль, а сказать, что ты чувствуешь на самом деле. И говорить слушателю об этом всё время. Это очень сложно, но если ты это избрал, то назад дороги нет. Конечно, меня сейчас будут критиковать бизнесмены и говорить, что так всё не работает и можно обойти это 20 раз. Но я очень лиричная, творческий человек. И верю в честность. Я всё-таки считаю, что она сможет сделать твое дело успешным. Есть еще такая модная тема за рубежом, когда продюсеры говорят: это я сделал Бруно Марса, а я вот Джексону помогал. Как можно поверить человеку, который говорит, что он сделал Джексона? Он сделал его манеру исполнения, харизму и энергию? Есть проекты, которые действительно сделаны. Ты думаешь: да, вот тут четко спродюсированная история. Ты в это веришь и восхищаешься масштабом. Но хочется думать, что в первую очередь и на первом месте всегда талант и умение работать.

АМ: Дмитрий Нагиев обычно рассказывает, что у него 42 одноклассника. Он появился на телевидении и посчитал. Что-то листает в телефоне.

М: Вы что-то всё в телефоне.

АМ: Я просматриваю вопросы из чата.

М: А я думала, вы там переписываетесь.

АМ: Да, с женой. Кстати, у Манижи новый клип в инстаграме, можете его посмотреть.

М: Сегодня вышел.

АМ: Так, вопрос. Здесь некоторые на ты обращаются.

М: Правильно.

АМ: «Когда ты впервые написала свои песни на русском и на английском?»

М: Я сейчас вспомнила свою первую песню. Мне было лет 9. Там были такие слова: «Почему ты меня не любишь, почему ты опять молчишь? Ты меня никогда не забудешь, ты меня никогда не простишь». Жаль, не помню, кому это было посвящено.

АМ: Может, парень-то страдает до сих пор — со 2-го класса. «Ваше место силы в Петербурге?»

М: Знаете, их масса. Самая прекрасная улица — Пестеля, очень люблю Академию имени Штиглица. Охране говорю: «Ой, я в магазин — купить канцтовары».

АМ: Теперь все знают, как попасть в Муху.

М: Моя мечта — там выступить. Я смотрю, как студенты там рисуют. Это просто невероятное место.

АМ: Там же вообще переход с одного Петербурга в другой: с Пестеля на Марсово поле.

М: Мне очень нравится эта местность: она такая разная и классная. И летом так красиво. Поворачиваешься — и вдруг видишь какой-то уголочек Франции.

АМ: «Как бы вы продвигали себя в 60-е, когда еще не было инстаграма?»

М: Я бы посмотрела, что делают другие. Они стучались в студии и говорили: «Возьмите меня». Пробивались. Может, я бы на улицу вышла петь. Люди тогда обращали внимание на уличных музыкантов.

АМ: Мне кажется, тогда было проще, на самом деле.

М: Не скажу, что проще, но поток действительно был меньше. Мне кажется, было сложнее. Потому что по пальцам можно пересчитать исполнителей того времени. А сегодня их так много.

АМ: Но можно по пальцам пересчитать тех, кого вы помните.

М: Да, это правда. Я, если честно, завидую людям того времени по одной простой причине. Все те люди, которые находились рядом с музыкой — необязательно музыканты, и те люди, которые просто ее любили, видели, как она развивается и меняется. Впервые слышали Pink Floyd, например. Что мы сейчас делаем в музыке? Мне кажется, уже ничего не делаем. Я завидую этому ощущению: ты первый, кто услышал это.

АМ: «Было ли что-то, что открыло творческий поток в тебе? Ведь говорят, нельзя стать гением, если не пережил потрясения».

М: Зачем такие грустные вопросы?

АМ: Следующий вопрос. «Можно ли сделать так, чтобы твое творчество увидели, не прибегая к SMM?»

М: Я думаю, что нет.

АМ: Только SMM?

М: Не только SMM. Но без SMM это как-то слишком радикально. Зачем в крайности уходить? Это один из инструментов, который помогает рассказывать о том, что делаешь.

АМ: Но вы в инстаграме, на концертах и в жизни — совершенно разные личности.

М: В этом и секрет. Это называется «многогранность». Человек не сможет за секунду считать твой портрет: никогда социальные сети не заменят живого общения. А концерты, например, в моей жизни — ресурс, из которого я получаю энергию.

АМ: Нас спрашивают, учились ли вы петь.

М: Я очень много где училась. Я брала курсы по десять занятий, чтобы понять метод, изучить его и пойти дальше.

АМ: «Скажите, Манижа — это настоящее ваше имя или для инстаграма?»

М: «Для инстаграма»! Меня зовут Манижа, меня так назвала мама. «Манижа» на персидском языке означает «нежность». Я не думаю, что мама 25 лет назад прогнозировала существование инстаграма.

АМ: «На каких музыкальных инструментах ты умеешь играть?»

М: Профессионально ни на каком. Я могу поиграть на фортепиано, подобрать себе гармонию. Сейчас меня ребята заставляют играть, чтобы я выступала. На гитаре могу что-то подобрать. С разными инструментами могу найти общий язык, но, к сожалению, профессионально ни с какими не дружу.

АМ: «Что может вас заставить изменить стиль в музыке? Если ваша мама скажет, что песня так себе, станет ли вам грустно?»

М: Главное, чтобы песня нравилась моей маме. Бывают, конечно, разногласия, и это всегда непросто. Но мы стараемся прийти к общему видению и компромиссам. Мне всё-таки важно, что мне говорят, хотя это и может выглядеть не так. Я, конечно, могу не послушать и по-своему сделать. Но мне нужно услышать мнение человека.

АМ: А как тогда с социальными сетями, если вы такая ранимая?

М: Гадости мне пишут редко, а если и пишут, я с такими не общаюсь. Просто пишу им «спасибо». Я правда стараюсь отвечать на комментарии, сейчас стало чуть меньше времени. Но я в дайректе стараюсь смотреть, что люди пишут. Раньше острее воспринимала критику, было очень больно. Сейчас смотрю на тех, кто что-то мне говорит. Потому что когда работаешь 24/7, понимаешь, кто тебе может что-то сказать, а кто нет. Те люди, которые сами работают 24/7 над своим проектом, над своей музыкой и вообще разбираются в ней, — вот они могут тебе сказать что-то, и к ним можно прислушаться. Они точно не напишут об этом в инстаграме и, скорее всего, даже тебе ничего не скажут. Либо скажут при личной встрече. Люблю во «ВКонтакте» заходить в аудиозаписи человека, который мне что-то пишет. Становится чуть легче.

АМ: Мы перейдем к вопросам с микрофоном чуть позже. Меня тоже раздражает, что здесь все живые люди, а я читаю вопросы с телефона. Мне кажется, что мы в антиутопии какой-то находимся.

М: Я сейчас тоже могу достать телефон.

АМ: И подписаться на этот чат. Тут вопрос про Карину Истомину: будут ли у вас совместные проекты?

М: Я очень люблю Карину. Она сейчас в Нью-Йорке; кстати, у нее недавно был день рождения, хочу ее поздравить. А так мы с ней, может, 100 проектов сделаем, кто знает.

АМ: И был вопрос про творческие кризисы.

М: Я ужасно переношу их. И поэтому ложусь спать. На много часов. Мне надо спать, чтобы успокоиться. Потому что иначе я просто очень нехорошо себя веду. Становлюсь очень агрессивной, очень замкнутой, меня всё бесит. Такой пубертат. Подросток-подросток.

АМ: А вы сами пишете музыку?

М: Чаще всего да. Иногда участвую в коллаборациях, но большую часть написала сама.

АМ: Там еще вопрос был, почему песня называется «Люстра». А почему нет?

М: Она абсолютно безжизненно висит. Такая вся классная. С накачанными губами. Люстрами я называю девушек. Наверное, есть образ: искры от люстры. Как можно променять твои искренние сильные чувства на какой-то бред? Об этом песня.

АМ: Как вы поняли, что надо делать сольный проект? «Я пришла, попела с „Ассаи“, это было классно, но теперь я должна петь сама».

М: Даже когда я пела с Лешей, не было такого, что я пою с Лешей. Мы вместе находились на сцене. Мне это нравилось, это был новый интересный опыт. Это не мешало мне быть Манижей.

АМ: Вы же понимаете, что от вас чего-то ждут? И вы не можете что-то сделать вопреки?

М: Могу. Например, недавно вышла песня «Устал». Она спета от мужского лица, и это был абсолютно спонтанный выплеск. Не похожий на то, что я делаю. Не хочу себя изначально пришивать к какому-то жанру. Хочешь — рок, хочешь — хип-хоп.

АМ: Концепция человека эпохи Возрождения, версия 2.0.

М: Типа того. Хочешь — нарожал детей. Это интереснее, чем петь. Ты создал человека и наблюдаешь за ним каждый день. Я нечто схожее ощутила, воспитывая своих племянников. Правда, очень редко их вижу в последнее время.

АМ: А не надо путать туризм с эмиграцией.

М: Я навсегда запомню тот день, когда первого племянника принесли домой. Я на него смотрела и понимала, что он ничего не сделал, а я его так сильно люблю — безусловной любовью. Я подумала: боже, это прекрасно. Поэтому мне еще и семью свою хочется.

АМ: Передаю микрофон в зал.

Девушка из зала: Манижа, в первую очередь хочу сказать, что ты потрясающий человек. Говорю это не как твой фанат, а как ценитель потрясающих людей. Вопрос следующий: формула успеха от Манижи? Путь был тернистым? Ты, наверное, не сразу поняла, как правильно следует поступать.

М: И по сей день не знаю, честное слово.

Девушка из зала: Чего не следует делать? Что не сработало?

М: Чтобы понять, чего ты хочешь, нужно понять, чего ты не хочешь. Во что тебе неприятно ввязываться. Половина пути пройдена, если ты отказался от такого. И второе правило: не нужно игнорировать те вещи, которые тебе, казалось бы, навязывает общество. В моем случае можно назвать инстаграм. Нужно потратить время, изучить такое явление, выяснить минусы и начать использовать. Не игнорировать, а приспосабливать под свои нужды. И не бояться делать каких-то сумасшедших шагов.

АМ: А как смириться с тем, что инстаграм — это ярмарка тщеславия?

М: Ты идешь на концерт и то, придут к тебе люди сегодня или нет, зависит в том числе от инстаграма. На это влияет твоя манера снимать, общаться.

Студентка из зала: Откуда ты берешь образы для своих видео и фотографий? Они очень необычные по цвету и используемым формам.

М: Для меня действительно важна последовательность кадров в инстаграме. Сейчас она нарушена и я нервничаю. Я всё время думаю о том, какие цвета должны следовать друг за другом, пользуюсь палитрой, смотрю, что с чем сочетается, советуюсь с мамой, потому что она дизайнер. Спрашиваю, что будет, если сочетать некие цвета или формы. Я много читаю про искусство, изучаю художников. Сегодня у меня, слава богу, появилась команда, которая разделяет мое видение, — и мы вместе создаем клипы, отражающие суть. До этого была игра один на один. Мне снятся идеи для клипов, и я записываю их на диктофон.

Студентка из зала: Мы все студенты, у нас впереди жизнь.

АМ: Манижа-то, конечно, бабушка.

Студентка из зала: Что делать, если проходишь через отказы? Например, тебе постоянно отказывают в работе.

М: В декабре, когда мы запускали Manuscript, было очень тяжело. Так тяжело, что я села и подумала: может, да ну его на фиг? Не срастается. Просто не срастается. Вообще. Но я продолжала что-то делать. Нельзя просто так опустить руки, потому что иначе я бы себя просто съела. Ты продолжаешь идти на автомате, не получая никакого удовольствия. Плачешь, потому что не получается. Выкладываешь видео, на которое потратил миллионы сил и в которое вложил столько ожиданий, — а там 623 просмотра и зрители: «Ну. Прикольно». Потом наступает март — и жизнь начинает меняться. Просто порой ты не можешь бороться с этим и легче это принять.

АМ: «Ваш любимый предмет на психфаке?»

М: Нейропсихология. Еще психодрама мне очень нравится.

Студентка из зала: Когда ты выступала в «Галерее» и люди проходили мимо по своим делам, послушав одну песню, как ты себя чувствовала?

М: Концерт и выступление в «Галерее» — разные вещи. Когда люди идут и думают, что им колбасы надо домой купить, это интереснее — захватить зрителя. И когда он останавливается — а остановился не один — ты думаешь: «Вау». Я поняла одно: на сцене мне важно ловить взгляды, которые помогают выдохнуть: «Я не одна, я не одна». Мне повезло, что у меня есть музыканты, которые поддерживают на сцене.

Молодой человек из зала: Любите ли вы поэзию, есть ли у вас любимый автор? У вас за спиной висит баннер «В Петербурге можно всё»: можете прочесть ваше любимое стихотворение?

Манижа: Не люблю читать стихи вслух. Я обожаю поэзию, очень люблю Цветаеву, Бродского и была в его квартире. Если вы обратите внимание на обложку «Устал», то увидите, что это кадр на балконе дома Бродского. Но читать стихи я не люблю: делаю это плохо.

Девушка из зала: У меня вопрос, косвенно связанный с поэзией. Как вы относитесь к Versus?

М: Я убеждена, что это новая форма поэзии. Раньше были чтения, собирались поэты, устраивали такие же баттлы. Доходило даже до дуэлей и смертей. Сейчас у нас есть Versus, и мне нравится смотреть это. Мне кажется, поэзии не хватает громкого слова, потому что сейчас всё стало таким упругим, гладким. И такая шероховатость, как Versus, необходима.

Девушка из зала: А вам не кажется, что там очень много ненависти?

М: Ненависть — это неплохо, если ее правильно направить. Она может тебя смотивировать сделать что-то.

Девушка из зала: Ты начинала с видео в инстаграме, сейчас замахнулась на Ледовый. Как ты видишь в дальнейшем развитие своего творчества?

М: Как правильно заметил молодой человек, у меня за спиной баннер с надписью «В Петербурге можно всё». Почему бы не собрать Ледовый дворец? Второе: моя внутренняя мантра — стать примером для многих людей, чтобы не бояться взять и замахнуться. Третье: мы тут с девочками обсуждали в гримерке, что мы сумасшедшие, но не дураки. Мы понимаем, что делаем. Что будет дальше? Я хочу, чтобы сцена росла, было больше разных людей. Амбиции, конечно, есть, но хочется видеть людей разных национальностей, вероисповеданий, взглядов. Делать музыку на разных языках. Сегодня это русский и английский. Потом, может, будет японский.

АМ: Вы же сделали генетический тест недавно?

М: Да, я обнаружила, что у меня 32 национальности. Призываю всех сделать такой тест. Вы будете шокированы — и поймете, откуда у вас любовь к какой-то кухне или ощущения, когда вы куда-то приезжаете: «О боже, это моя страна, мой город! Я точно здесь бывал!». Это меня вдохновило сделать один проект, который скоро выйдет, но я пока не буду о нем рассказывать. Тест — это очень классное вложение в первую очередь в себя, чтобы понять, кто ты.

АМ: Пробирки в конце зала.

Студентка из зала: Есть ли представители музыкальной индустрии, которых вы особо выделяете, уважаете, слушаете?

М: Их масса. Оксимирон, Иван Дорн, Земфира. Это я с поверхности взяла. А внутри есть еще много людей, творчество которых пока не замечено, но скоро всё встанет на свои места.

АМ: А когда вы слышите хорошо сделанную с вашей точки зрения песню, у вас какие эмоции возникают?

М: Я счастлива. Мне очень не хватает музыкального комьюнити в нашей стране. Людей, которым небезразлично, что они хотят сделать и какой вклад внести в культуру. Мне кажется, очень классно делать коллаборации, чтобы охватывать внимание большего количества людей. Обращать внимание на хороший видеоконтент.

АМ: Это тот же принцип, что вы используете в инстаграме. Дальше ваши знакомые включают своих знакомых.

М: Да, но суть в том, чтобы музыканты общались между собой: так они смогут делать больше, создать комьюнити, которое будет жить и процветать. Делать большие шаги к зрителю, который хочет услышать хорошую музыку.

Девушка из зала: Спасибо большое за ваше творчество. Популярность — достаточно неоднозначное явление. Насколько оно негативно или позитивно повлияло на круг вашего общения? Сколько вы приобрели и сколько потеряли?

М: Думаю, не в популярности дело, а в том, что с возрастом около тебя всё меньше и меньше людей, которым ты можешь доверять. С годами мы рано или поздно остаемся одни. Каждый раз всё сложнее доверять новому человеку: ты уже терял кого-то и не хочешь пройти через это еще раз. Сложно, мне очень сложно. Слава богу, у меня есть музыка.

АМ: Манижа, вы цитируете себя девятилетнюю.

Девушка из зала: Манижа, очень рада вас видеть.

М: У вас очень красивые серьги.

АМ: Я собирался это сказать.

Девушка из зала: Вы писали в инстаграме, что ваша мама — это ваша команда. Есть ли кто-то еще в этой команде из вашей семьи?

АМ: Спасибо за вопрос, очень красивое платье у вас.

М: У меня семья очень большая. Нас пятеро у мамы. Еще нас воспитывал наш дядя. Он для меня — прекрасный пример, потому что уже в очень зрелом возрасте он стал фотографировать. Его фотографии попали на BBC. Меня это очень вдохновляет: в условные 45 лет человек только начал заниматься каким-то творческим делом. Мы потеряли дом и переехали в Москву, поэтому усилилось желание помогать друг другу. Часто моя семья помогает мне в творчестве. Моя сестра долгое время была и моим визажистом, и всем-всем-всем. Сейчас рядом со мной профессиональная команда, которую я тоже называю своей семьей. Один в поле не воин. Глупо говорить, что ты один справишься со всем.

Студентка из зала: Назовите ваше главное достижение и впечатляющий провал.

М: Вспомнила хорошую историю — из детства. В моей жизни была потрясающая бабушка, которой мне очень не хватает. Я приезжала на лето из Москвы. И вот нужно было почистить бассейн у нас в саду. Бабушка мне говорит: «Надевай резиновые сапоги и иди чистить бассейн». А я такая московская дива: «Там черви, грязь». Через пять минут я уже чистила этот бассейн. Но история мне так запомнилась, что каждый раз в подобной ситуации я думаю: «Там черви. Окей. Лучше это сделать. Потому что так нужно». Так ты себя чувствуешь полноценнее и сильнее.

АМ: Это про провал, я так понимаю?

М: О, я вспомнила случай смешной. На концерте я первый раз села за клавиши. Пела песню «Не твое», а она такая драматичная — все загрузились, я чувствую накал этих эмоций. И тут нажимаю не тот аккорд и говорю в микрофон: …

Аплодисменты.

М: Мне так стыдно никогда не было. Всю красоту вечера подорвала. Люди, конечно, смеялись, поддерживали: «Манижа, давай!». А у меня перед глазами было только это слово и мама, которая говорит: «Как ты могла!».

Девушка из зала: Был ли момент в вашей жизни, когда после просмотра фильма или прочтения книги вы почувствовали какой-то творческий толчок?

М: Вы знаете, мне очень нравится Алехандро Ходоровски. Это такой сумасшедший человек, который занимался психомагией. Он режиссер — я смотрела его фильмы и думала, насколько они символичные. Если я что-то создаю, мне нравится вкладывать туда символы. И как раз таки Алехандро Ходоровски — мастер этого. Его книга «Психомагия» — про то, как творчество может помочь в жизни. А в детстве меня вдохновляли рассказы О’Генри. Потом — Рэй Брэдбери.

АМ: Напоследок я должен вас спросить, почему вы в Петербурге. В Москве у вас база, семья.

М: Любому творческому человеку нужно ощущение свободы, чтобы творить. В Санкт-Петербурге я чувствую свободу. Так было с самого начала, с первого дня, как я приехала. Так по сей день и происходит. Здесь я написала массу песен. Исток — здесь. Я могу здесь уединиться. Меня очень успокаивает Петербург, и я сюда всё время возвращаюсь.

АМ: Смотрите, как все аплодируют.

Аплодисменты.