Каролина и Сергей Савчук
Каролина и Сергей познакомились благодаря совместной программе Московского государственного университета управления и Университета Пассау. Сначала они жили в Москве, потом переехали в Берлин, где сейчас живут вместе с тремя дочерьми. Каролина занимается музейной педагогикой в Германо-российском музее капитуляции, а Сергей — коуч и председатель совета директоров ассоциации Science Slam Россия.
«Я не собиралась оставаться в России. Когда мы были вместе, стало понятно, что планы меняются»
Каролина: Я выросла в западной Германии — там мы русский в школах не учили. В университете я более или менее случайно остановилась на русском: мне очень понравилась преподавательница, туда ходило меньше народа и было интересно.
В 1998 году я первый раз приехала на месяц в Петербург — в августе, во время кризиса. Я жила в семье, ходила каждый день на курсы. Мне очень понравилось — и я каждый год старалась попасть то на практику, то на какие-то экскурсии [в России]. Для меня это был новый мир, новые перспективы и новые знакомства.
Сергей: У меня в университете второй язык был французский. Но я узнал о русско-немецкой программе, где можно два года учиться на [иностранном] языке со стипендией, и решил попробовать. Перешел с курса французского на немецкий, и достаточно быстро у меня получилось поехать на две недели в Пассау. Первый раз за границу — и сразу в Германию. Это было сильное впечатление.
Я заметил Каролину раньше, чем она меня. Когда я учился в Пассау (в 1998–1999 годах — прим. «Бумаги»), ко мне подошел один из сокурсников и сказал, что надо срочно пойти в библиотеку за какими-то книгами — их выдает симпатичная немецкая девушка. Тогда я не решился сказать, кто я, и по-настоящему мы познакомились уже позже.
К: Парой мы стали только в 2004 году. Я тогда жила в России, Сергей — в Германии. После диплома я работала в Государственном университете Самары: около года преподавала студентам немецкий язык. Затем переехала в Москву: работала на немецкую организацию при посольстве Германии. И в это время мы снова встретились — на празднике в честь десятилетия этой русско-немецкой программы.
Я жила в России временно: у меня не было плана остаться. Когда мы уже были вместе, стало понятно, что планы немного меняются.
Наверное, моим родителям было чуть тяжелее [принять новость о свадьбе], чем родителям Сергея. Я не просто сказала, что пока буду жить в России и что Сергей сделал мне предложение, — я еще и была беременна. Моя мама, кажется, быстрее [чем отец] настроилась положительно. Она говорила: «Ну что, Каролина, попробуйте. Если вдруг не получится, приедешь обратно».
С: Папа [Каролины] немного расслабился только на свадьбе. Они в первый раз приехали в Россию: повезло, что была хорошая погода. [Отец Каролины] сказал: «Мы приехали, посмотрели — тут вроде хорошо, друзья Сергея хорошие люди, наверное, всё нормально».
Когда я возвращался из Германии, сказал друзьям [в России]: ну что, личную жизнь там я не смогу организовать, мое место здесь. Они похлопали меня по плечу: «Молодец, как мы тебя понимаем». Проходит буквально месяц — и я сначала говорю, что у меня супруга немка, а потом — что уезжаю в Германию.
К: Мы живем в Берлине с 2006 года. Сергея пригласили в компанию, где он уже работал.
Первая дочь родилась в Германии, но еще до переезда из России: просто в тот момент я хотела быть рядом с родителями. А потом мы вернулись в Москву.
Когда Юне было 8 месяцев, мы переехали в Берлин: думали, года на два. Вначале покупали только подержанную мебель, а если это было что-то из «Икеи» — сохраняли чеки, чтобы потом перепродать. Спустя 12 лет мы всё еще здесь.
«Пока мы живем в Германии, семейный язык — русский»
К: Когда мы находимся в Германии, стараемся больше говорить по-русски, а в России, наоборот, по-немецки. Сейчас у нас, видимо, перспектива надолго остаться в Германии, и семейный язык у нас русский.
С: Для нас важно, чтобы дети говорили [на обоих языках]. Для этого есть пара простых и одновременно сложных подходов. Первый — язык семьи должен нивелировать язык страны. Второй — мама и папа говорят с детьми на своем языке. Третий — дети между собой тоже говорят не на языке страны. Последнее у нас пока не очень хорошо получается.
К: Мы изучали, как лучше подойти к билингвальному воспитанию. Хорошо, если оба родителя знают язык друг друга. Еще помогает, когда родитель не стесняется на улице говорить на другом языке: если человек стесняется, ребенок чувствует, что это, видимо, какой-то не очень хороший язык. Но мы живем в среде, где очень много людей говорят и по-русски, и по-немецки. И, кажется, наши дети думают, что это нормально.
Раньше они четко разделяли [языки]. Старшая дочка, которой скоро будет 13 лет, изначально их не мешала, но сейчас чуть-чуть начинает, потому что подростки вокруг тоже так говорят. Она может начать предложение по-русски, а закончить по-немецки — и наоборот.
«Мы росли в разных средах — и понимаем, что у нас не всегда будет одинаковое мнение»
С: В России по-другому проходят праздники: для нас обычно стол — это общее поле коммуникации. Кто-то говорит, и все его слушают. А здесь мне с самого начала было удивительно, что общего поля нет, человек говорит с кем-то, кто сидит рядом. А потом они меняются местами: как на спид-дейтинге. В принципе, хорошо проведенный день рождения — это когда ты чуть-чуть поговорил с большим количеством людей.
К: Помню, когда только начинала заниматься русским языком и культурой, мне одна студентка сказала, что есть одно важное понятие, которое много чего объясняет в России — это слова «общение» и «общаться». Она объяснила, что это значит не просто разговаривать, но и что-то вместе делать, поддерживать друг друга, делиться какими-то мыслями и проблемами. И все эти годы — даже в Берлине — я живу под влиянием русской культуры. Общение правда оказалось очень важным.
К: Мы с мужем росли в разных средах. И социализация у нас разная. Держа это в голове, мы понимаем, что конфликты будут возникать обязательно. Мы исходим из того, что они есть и у нас не всегда будет одинаковое мнение. Поэтому стараемся сначала выслушать. Думаю, это то, что наши дети тоже практикуют. Они просто понимают: не бывает единственного пути.
С: Я думаю, что на все позиции, где речь идет о межстрановых вещах — например, отношениях России и Германии, — надо ставить людей, у которых русско-немецкие дети. В этой ситуации у тебя нет другой возможности, кроме как смотреть на свои интересы и на интересы другой страны.
Рене и Екатерина Бош
Рене и Екатерина познакомились в Петербурге на вечеринке общей подруги, когда были еще студентами. Через два года молодые люди переехали в разные города Германии и продолжили отношения на расстоянии. Недавно они поженились и теперь планируют жить в Берлине.
«Знакомство с родителями было чрезвычайно запутанно для всех»
Рене: В 2014 году я выбирал, где учиться в магистратуре. И именно тогда разгорелся конфликт между Россией и Украиной из-за Крыма. Так как я журналист, мне захотелось посмотреть [на происходящее] с другой стороны. Я решил, что лучший способ — поехать и увидеть всё своими глазами. И поступил в СПбГУ.
Мне нравилось жить в Петербурге и исследовать город: я смотрел на достопримечательности, знакомился с местными и гулял по улицам центра и спальных районов. При этом я учился еще и в Берлине, поэтому часто уезжал туда.
Екатерина: В то время я училась в СПбГАСУ и думала о магистерской программе в Германии: именно там развиваются новые технологии в интересующей меня сфере — устойчивом управлении ресурсами.
Впервые мы с Рене встретились на дне рождения подруги, которая училась с ним в СПбГУ. После этого мы снова увиделись через пару дней. А потом еще и еще: гуляли и много общались. Вначале разговаривали на английском языке. Для меня это не было проблемой, потому что я учила его еще в школе. Но буквально через два месяца нашего общения я поняла, что необходимо учить немецкий.
Р: Мы стали общаться, потому что у нас много общих интересов. Помню, как впервые встретил родителей Кейт: она переводила им мои слова на русский, а мне их — на английский. Такая ситуация — только наоборот — повторилась, когда мы знакомились с моими родителями, которые приезжали в Петербург. Это было чрезвычайно сложно и запутанно для всех.
Мы любим друг друга, поэтому я и Кейт со временем стали изучать русский и немецкий языки соответственно. К тому же не хотелось снова оказаться в такой ситуации, как во время встречи с родителями. Мы постоянно общались и очень быстро стали говорить на русском и немецком.
«Мы ездили друг к другу каждые выходные, чтобы побыть вместе»
Е: Когда в 2016 году Рене закончил учиться в СПбГУ, мы переехали в Германию. Правда, я поступила в Мюнхен, а Рене устроился на работу в Берлин. Мы решили, что у нас будут отношения на расстоянии, и ездили друг к другу каждые выходные, чтобы побыть вместе.
Сейчас я заканчиваю магистерскую программу и живу в Берлине, так что могу приезжать в Мюнхен только раз в месяц.
Р: Моей семье с самого начала очень понравилась Кейт. И ее, и мои родители были очень дружелюбны, им было любопытно узнать больше о другой культуре. Они были доброжелательны и говорили, как здорово, что мы из разных стран, ведь это может создать нечто большее.
Е: Единственная проблема возникла лишь тогда, когда наши родители знакомились друг с другом. Они говорят на разных языках, и мы с Рене очень переживали, чем это обернется. Но в итоге мы научились быстро переводить с русского на немецкий и наоборот. А они смогли пообщаться — можно сказать, без языкового барьера.
Р: После этого моя мама даже стала учить русский. У нее на кухне висел список «наиболее важных русских фраз» с переводом на немецкий: там точно были «как дела», «привет» и «отлично». Иногда она их использует в повседневной жизни!
«Разница между нашими культурами практически отсутствует»
Р: Мы с Кейт поняли, что разница между нашими культурами практически отсутствует. У нас, наверное, никогда не было больших проблем на этой почве. Хотя, конечно, за время наших отношений я стал чаще есть сырники и впервые в жизни попробовал водку.
Нельзя не отметить, что русские очень суеверные. Это забавно, но теперь перед выходом из дома я должен присесть на несколько минут. Или не идти по дороге, если ее перебежала черная кошка.
Более серьезное различие — это отношение к Рождеству. Мы отмечаем его 24 декабря, и это большой праздник: мы собираемся всей семьей, гуляем и украшаем дом. А в России это не такая серьезная дата, как в Европе, — более распространен Новый год.
Мне нравится, что у нас разные культуры. Например, недавно мы с Кейт ездили в Украину к ее бабушке, и я увидел, как там сейчас живут люди. Думаю, именно такое погружение в другую культуру — очень важная особенность интернациональной семьи. Это позволяет лучше узнать мир, потому что ты становишься ближе к чему-то малознакомому.
Мы думали о жизни в России, но на сегодняшний день нас не до конца устраивает экономическая ситуация в России. Поэтому я пока буду продолжать работать в Германии.
Петербург, на мой взгляд, самый красивый город в мире. Берлин тоже прекрасен, но по-своему. В этих городах можно остаться на всю жизнь. Петербург — очень развитый и влиятельный в плане культуры город. Но Берлин всё равно более подвижный и открытый: например, здесь лучше обстоят дела со свободой самовыражения и правами ЛГБТ.
Е: В Берлине есть что-то особенное. Иногда у меня складывается ощущение, что здесь каждая третья-четвертая семья — интернациональная. Думаю, мы будем и дальше здесь жить.
Ирина и Йорк Фрайтаг
Ирина и Йорк встретились в Калининградском университете. Больше десяти лет назад они переехали в Берлин и сейчас живут здесь с двумя дочерьми. Ирина руководит хором при русско-немецкой школе, а Йорк работает журналистом.
«Благодаря русскому хору я чувствую связь со своей исторической родиной»
Ирина: Мы впервые встретились в 2004 году в Калининградском университете. Я работала с вокальным студенческим ансамблем и в библиотеке на кафедре немецкой филологии. А мой будущий супруг преподавал немецкий язык.
В день нашего знакомства на кафедре отмечался день рождения известного переводчика трудов Канта, профессора Ивана Демьяновича Копцева. На празднике мы пели песни, общались и заметили, что Йорка и меня связывает общий интерес к музыке и литературе.
Йорк: Да, и через полгода мы поженились. В то время мы жили в городе Киль, где я работал редактором. Там у нас родилась первая дочь.
Год спустя мы переехали в Берлин. Мы специально искали место, где были бы и русская церковь, и русская школа. Выбрали район Карлсхорст, который исторически был связан с Россией: здесь был подписан акт о капитуляции Вермахта, а потом здесь жили русские офицеры.
И: В Берлине моя жизнь стала намного интереснее в культурном отношении, появилась возможность работать по профессии: полтора года я руководила немецким детским хором в музыкальной школе имени Дмитрия Шостаковича, а потом появилась возможность создать русский хор.
В нашем хоре много детей из русско-немецких семей. Через музыку они соприкасаются с русскими традициями, работают над правильным произношением, расширяют знания о языке и литературе. Спустя восемь лет у нас в хоре около 50 детей и 20 взрослых, и мы ведем активную концертную деятельность. Благодаря русскому хору я чувствую связь со своей исторической родиной.
«Я читал детям немецкие сказки, жена — русские»
И: Когда я приехала в Германию, я не знала немецкого языка. Сейчас я живу здесь уже 14 лет, с удовольствием читаю немецкую литературу в оригинале и свободно общаюсь.
Й: У нас в семье используются два языка. Бывает, я говорю на русском, а жена отвечает на немецком.
Когда наши дочки были маленькими, мы решили, что будем говорить с ними каждый на своем родном языке: я — на немецком, Ира — на русском; я читал детям немецкие сказки, жена — русские. Таким образом, дети ассоциируют личность мамы или папы с конкретной культурой и легко могут овладеть двумя языками как родными. У нас это получилось.
И: Бывали и трудности: когда старшая дочка еще ходила в немецкий детский садик, ей не нравилось, когда я говорила на русском при других: «Мама, здесь так никто не разговаривает», — и закрывала мне рот ладошкой. Стеснялась, что мама говорит не так, как все. Потом я ей объяснила, что это даже интересно: у нас есть свой тайный язык, который никто не понимает. Теперь, после наших поездок в Россию, дочка обожает русский язык, у нее много друзей в разных городах страны.
Сейчас наши дети отлично знают оба языка и прекрасно чувствуют себя и в России, и в Германии. Думаю, что благодаря этому у них широкий кругозор, и они могут объективно оценивать жизнь в обеих странах.
«Единственный минус интернациональных пар — быть вдали от родственников»
И: В Германии и России очень разная жизнь: отличаются традиции, отношение ко многим вещам. Даже календарь другой: когда у нас Рождественский пост, в Германии — предпраздничный адвент.
Сначала в нашей семье разница особенно ощущалась, наверное, в быту, но со временем мы научились сочетать русские и немецкие обычаи.
Й: В Германии и России разное отношение к кухне. Например, в Германии принято обедать в 12:00−13:00 часов, а в три часа дня устраивать так называемое «кофепитие» с пирожными и печеньем. В России пьют чай или кофе сразу после обеда, что для меня было непривычным. Кроме того, по немецкой традиции горячая еда обычно бывает один раз в день — к обеду.
По поводу религии у нас отсутствуют непреодолимые противоречия, мы оба христиане. Можно сказать, мы следуем правилу Фридриха Великого: «Пусть каждый человек будет счастлив, следуя своим убеждениям». Моя супруга православная, а я крещен в лютеранской церкви. В России очень глубокая духовная жизнь. Так считают и мои родители — думаю, поэтому они с самого начала положительно отнеслись к нашему браку.
И: Папа Йорка при первой же встрече представил меня соседям как свою невестку. Я сразу почувствовала себя родной в этой семье.
Единственный минус интернациональных пар, на мой взгляд, это то, что родственники живут далеко друг от друга. Мы относительно редко ездим к бабушке в Россию, однако и с немецкой бабушкой мы видимся нечасто, поскольку она живет в другом городе.
Иногда я скучаю по белым ночам и по консерватории, по своим педагогам и студенческим друзьям. Для меня Санкт-Петербург — один из самых красивых городов.
