В России завершились трехдневные президентские выборы. По мнению члена горизбиркома с правом решающего голоса Павла Шапчица, эта избирательная кампания «прошла под знаком минимизации независимого общественного участия и наблюдения за ходом голосования».
Однако десятки петербуржцев всё равно работали в участковых избирательных комиссиях и наблюдали, как в «Полдень против Путина» выстраивались очереди на участках и как другие члены комиссий нарушали процедуру выборов.
«Бумага» поговорила с тремя членами комиссий о том, чем эти выборы отличались от прошлых, как независимых участников процесса всеми силами пытались отстранить и что они думают об официальных результатах.
— Я член комиссии с правом решающего голоса (ЧПРГ) на УИК № 40, до этого я единожды был наблюдателем.
Прошлые выборы были спокойнее — полицией при мне точно никому не грозили, даже при том, что наш УИК достаточно одиозный.
Меня и еще двух человек направили в качестве наблюдателей на этот участок, но на думских выборах в 2021 году у нас прошло всё спокойно.
Сейчас я непосредственно участвовал в работе, но я был там один и, к тому же, эти выборы, как говорят мои коллеги, были гораздо жестче для всех. Независимых наблюдателей почти не пустили. А членов комиссии задерживали или отстраняли через суд. Меня тоже задержали в последний день выборов — для уточнения данных по моему делу. После уточнения полицейский меня отпустил, но я вернулся уже к закрытой двери участка.
Из нарушений на нашем участке — у нас не было опечатано на ночь помещение, где хранились сейфы с бюллетенями. Наша комиссия сослалась на то, что помещение охраняется полицией, но полиция лишь изредка подходила туда.
Утром 17 марта я пришел на участок и полицейских там не было, однако председатель и его заместитель уже были на месте. Сейф и ящик были «опечатаны», однако их опечатывали бумажкой на клей-карандаш — он отклеивается и приклеивается обратно.
Фотографировать на участке запрещали, поэтому точно я не могу сказать, были ли в эту ночь вбросы. Мне кажется, что положение бумаг в ящике для бюллетеней изменилось, но доказательств этому у меня нет.
Мне также не давали ознакомиться с отметками о явке, но, судя по тому, что я увидел на участке в документах, итоговая явка и явка в документах отличались на несколько сотен в первый день. Но опять же, у меня нет доказательств.
«Полдень против Путина» я застал на УИК № 38 и 39 — я пошел голосовать по месту жительства. Очередь была и внутри здания, и на улице. Я заметил, что в первый и частично второй дни у нас было довольно много пожилых людей, а вот в третий день было много молодежи и немало людей других возрастов.
Результат на моем участке согласуется с тем, что озвучил ЦИК, но по другим участкам и общему впечатлению, основанному на чатах наблюдателей, Путин не должен был победить в первом туре, потому что набрал около 40 %, а у Даванкова 15–17 %.
— Это далеко не первые мои выборы, до этого я пять лет была ЧПРГ в Адмиралтейском районе, ранее работала как ЧПСГ, а ранее была наблюдательницей.
До этого я не встречала таких беспрецедентных нарушений закона и препятствий к тому, чтобы всё делать согласно процедуре. Кроме этого, ранее на выборах присутствовали наблюдатели — от партий и независимые. На этих выборах было три наблюдателя, один из которых выступил свидетелем против меня в суде об удалении меня из состава комиссии. Другой наблюдатель пожаловался на меня члену ТИК — мол, я много комментирую, всё время чего-то требую и этим мешаю избирательному процессу.
Я впервые видела, что внимание наблюдателей было направлено не на пресечение каких-то нарушений и отслеживание процесса, а на то, чтобы потопить одного члена комиссии — меня. И в целом атмосферу можно описать как ощущение тотальной безнаказанности со стороны комиссии.
Кроме этого, я впервые столкнулась с попыткой удалить членов комиссии с участков — у нас в Петроградском районе было четыре таких кейса — иски были похожи и появились в одно время — я думаю, с тем прицелом, чтобы отвлечь нас от подсчета голосов.
Я наблюдала в первый и второй день выборов, потому что часть третьего дня провела в судах. В первые два дня по данным протоколов УИК № 1617, явка за два дня составила 34 %, а по данным системы «ГАС Выборы», — 55 %. Итоговая явка за три дня по данным «ГАС» 77 %. Маловероятно, что в третий день набежали 22 % — даже если мы ориентируемся на данные системы, а не УИК. Если на данные УИК, то [расхождение —] это почти половина всех избирателей. Я обращала внимание и УИК, и ТИК на это, но получила отписки.
Еще хочу отметить, что весь процесс был отстроен не очень профессионально — регулярно встречались ошибки в документах, вывешивались не те данные явки.
Кроме этого, за всю историю мою работы на выборах мне впервые как ЧПРГ отказали в подсчете неиспользованных бюллетеней и отметок в книгах избирателей, несмотря на то, что мое право на это прописано в федеральном законе. Я опять писала жалобы, но отовсюду пришли отписки.
Я начала подозревать, что если мне не дают доступ, то комиссии есть, что скрывать. Поэтому 17 марта я пришла пораньше с утра. Тут нужно добавить, что сейф у нас стоял не под камерами, а был спрятан в отдельном классе, ключ от которого был только у председателя и секретаря. Я пришла пораньше к этому помещению и услышала, что там идет какая-то работа, начала стучать, но меня не пустили.
В первый день выборов был очень большой поток людей, которых, по их словам, работодатели отпустили, чтобы они проголосовали — они специально прикрепились к нашему участку и должны были сфотографироваться с бюллетенями.
В первую половину воскресенья у нас был один сотрудник полиции, который постоянно дежурил рядом с урнами, будто ожидая провокаций. С утра воскресенья людей было мало, но к 12–12:30 поток сильно вырос. Люди приходили на участок, и очереди образовывались внутри здания. Приходили люди всех возрастов, спокойно голосовали, никого не задерживали.
Я, конечно же, считаю, что эти результаты недостоверны. И я прекрасно понимаю, что мой участок не единственный — подобные нарушения, злоупотребления были на многих участках.
Я хотела принять участие в подсчете голосов, но моя комиссия умудрилась закончить подсчет голосов за полтора часа. Я уверена, что результаты недостоверны. Большинство за Путина, но цифры должны быть сильно ниже.
— В плане нарушений в этот раз было более-менее всё одно и то же, отработанные схемы. В плане контроля всё сильно сложнее стало. Запрет на фото и видео для членов УИК, отрезан доступ к видеофиксации на участке. Наблюдатели — только поставленные через админресурс. Никого из независимых не пустили наблюдать.
К 12 часам [в воскресенье] реально собрались люди, сначала на входе получился затор. Потом сотрудники полиции стали запускать по одному, люди начали возмущаться, что их не пускают в помещение и держат на улице на холоде. Стали пускать побольше, тогда очередь смогла выстроиться в холле перед входом в участок. Примерно минут через 40-час очередь закончилась.
На нашем участке я заподозрила вброс. В урне была щель, а бюллетени в ней с утра в субботу лежали не так, как в пятницу вечером. Явка на участке, опубликованная на сайте ЦИК, значительно превышала количество записей о голосовании, внесенных на самом участке.
Я подала жалобу — ТИК отклонил ее большинством голосов. Тогда я подала заявление в полицию. Полиция его приняла, зарегистрировала по КУСП [Книга учета сообщений о правонарушениях]. Полицейский, который принимал у меня документы, был действительно вовлечен, собрал данные с других членов УИК, в том числе с председателя, как я видела. Далее обращение принял 1 отдел полиции. Дальше связываться по идее должны по ходу расследования. Если будут расследовать по-настоящему, должны будут запросить записи с камеры УИКа и с камеры школы. Хотя очень вероятно, что записи будут „случайно“ утрачены.
Мне несколько раз всё воскресенье угрожали удалением с участка. На подсчет голосов приехали Председатель ТИК № 1 [Николай] Потеряев и член этой ТИК от «Справедливой России». Потеряев вел себя по-хамски, мешал контролировать процесс, в общем всячески защищал вбросы. Книги [учета выданных бюллетеней] так и не дали посмотреть, но там точно нет столько записей, сколько у них оказалось вброшено в урну. При подсчете бюллетеней были явные ровные пачки по несколько листов с отметками за Путина одинаковым почерком. Но это никого не смущало, кроме меня и второго члена УИК. Нас было 2 против 8, так что силы не равны. Просто досчитали все, упаковали, сделали протокол. Я получила копию и уехала. К протоколу написала особое мнение, в котором изложила свои наблюдения и попросила признать итоги недействительными полностью. Протокол я не стала подписывать.
Лично мое восприятие официальных результатов — половина нагон, половина вброс. Это то, что на моем участке. И, как могу судить, на других примерно то же. Для меня эти итоги не являются достоверными и хоть немного отражающими действительность.
