«Миру нужна полномасштабная война»: ученый-арабист — о том, чем грозит России военная операция в Сирии

Сирия играет ключевую роль на Ближнем Востоке, а в последнее время еще и потому, что другого пути трубопроводов из Ирана к Средиземноморскому побережью нет. Изначально спонсором конфликта в Сирии в значительной степени выступал Катар, который заинтересован в том, чтобы катарский газ получил кратчайший и дешевый выход на европейский рынок через море. В этом же заинтересован и Иран.

Но тут эта экономическая история наложилась на древнейший конфликт между суннитами и шиитами, который обострился по ряду причин в настоящее время. Более того, современное руководство Сирии принадлежит к ветви шиизма в преимущественно суннитской стране. А три очень засушливых года позволили окончательно раскачать ситуацию в регионе. Вообще, удивительно, что Башар Асад сумел столько продержаться у власти.

Несмотря на обострившиеся религиозные противоречия в стране, фактор Катара и Ирана никуда не исчез. Внешние спонсоры войны вложились в усиление суннито-шиитского конфликта по полной. И это началось давно: вспомните, как казнили Саддама Хусейна. Его, суннита, казнили шииты под оскорбительные религиозные возгласы. Позже конфликт накачивался в местных СМИ и дальше.

С моей точки зрения, чтобы миру выйти из глубокого и глобального экономического кризиса, ему нужна полномасштабная война. Но сегодня ни мы, ни кто-либо еще не может себе представить столкновения между Соединенными Штатами и Россией, Штатами и Китаем. Это самоубийственная идея. При этом центры, принимающие решения в этих странах, мыслят путем войны как единственно приемлемым. И в такой ситуации где-то был избран путь эскалации на Ближнем Востоке, где к этому уже 1500 лет заложены предпосылки. Там можно легко создать две коалиции — суннитскую и шиитскую, — и по масштабам это будет вполне себе мировая война, которая позволит сторонам, контролирующим процесс, решить свои проблемы. С моей точки зрения, механизм именно такой. А то, что мы видим сейчас, это некие внешние проявления этого механизма, движущегося к большой войне.

Появление нашей авиации и охранных частей в Сирии означает, что ситуация перешла некую грань и Россия понимает: если там не окажется достаточно сильных наших позиций, то Асада сотрут совсем, и наши позиции на Востоке исчезнут. Наше появление там гарантирует защиту наших национальных интересов: мы получаем пункты базирования в Средиземном море, где у нас нет авианосцев. Не стоит забывать и о том, что официальная версия нашего присутствия там — борьба с так называемым «Исламским государством», и это тоже не пустые слова.

Чтобы понять, что такое «Исламское государство», я приведу несколько фактов. Во-первых, ежедневно огромные караваны с нефтью, добываемые им, идут к границам Турции и Иордании. Никто не принимает никаких усилий для того, чтобы помешать террористам обогащаться. Что мешает разбомбить этот караван цистерн? Второй пример: недавно ИГ начало чеканить собственные монеты из чистого золота. Сложно представить, чтобы на руинах, которые занимает организация, они смогли добыть столько золота и обеспечить такое качество чеканки. В крайнем случае им потребовалось бы где-нибудь закупить золото и куда-то отвезти его для чеканки.

Когда мы видим сейчас расследование коррупции в FIFA, где на виду оказываются, простите, каждый пук функционеров и все их банковские операции за последние десятилетия, невозможно представить, чтобы сейчас такая сложная операция по выпуску золотых монет была совершена под покровом тайны. В-третьих, еще несколько месяцев назад пропагандистский журнал «Исламского государства» Dabiq на английском языке можно было купить на «Амазоне». Вообще, все медийное присутствие этой группировки говорит нам о том, что им занимаются высокооплачиваемые креативные люди с европейским образованием в области PR.

О таких спорных чертах в деятельности ИГ я могу рассказывать долго, и мне не нужно уже подозревать участие США или Европы в создании этой организации, это очевидно. Стоит понимать, что основатели «Исламского государства» когда-то вышли после американского вторжения из тюрем Ирака. Другое дело, что эта история со временем выходит из-под контроля.

Ввязываясь в войну в Сирии, мы однозначно рискуем. Только идиот сейчас не будет прогнозировать всплески террористической активности на территории Российской Федерации. При этом уже давно и официально говорится о том, что несколько тысяч человек с постсоветского пространства воюет в рядах ИГИЛ. Огромное число этих людей завербовано на территории России — это те, кто приезжал к нам на заработки, жил в ужасающих условиях и становился легкой мишенью для пропагандистов. Эти люди говорят по-русски, умеют ориентироваться в наших городах, могут легко мимикрировать под нас с вами. Поэтому нашим спецслужбам остается пожелать мужества и профессионализма.

Я не думаю, что Сирия станет новым Афганистаном, — для этого нет технологической возможности. Для поддержания полномасштабной армейской группировки в Афганистане существовал Узбекистан и были простые способы снабжения войск. В существующих сейчас условиях мы не в состоянии обеспечить в Сирии крупную военную группировку. Те наши десантные корабли, которые ходят сейчас к сирийским берегам, будут возить снаряды и топливо для авианалетов. Даже если бы существовали амбиции ввязаться в полномасштабное сухопутное сражение, то реальных возможностей для этого у нас сегодня нет. Зато с помощью авиации мы действительно можем серьезно ослабить «Исламское государство» и помочь «Хизбалле» и «Стражам исламской революции» [шиитские вооруженные группировки], сражающимся за Асада, наступать на ИГ по суше.

В лучшем случае конфликт может кончиться тем, что, как мне кажется, мы Асада не сдадим в любом случае. При любом исходе этого конфликта мы преследуем цели сохранить за ним около 40 % сирийской территории с выходом к Средиземному морю, где сгруппируются христиане, шииты, армяне, бегущие от ИГ, и в перспективе эта территория будет союзной России.

Помешать этому может только одно: поставка нашими западными партнерами средств ПВО «Исламскому государству». Сегодня у них серьезных средств ПВО нет, только какое-то количество стингеров, которыми они как-то однажды сбили иорданский самолет, но это не имеет принципиального значения. Но вот с появлением серьезного ПВО конфликт может перейти в совершенно другое русло.