Отношение к трудовым мигрантам ухудшается и на государственном, и, похоже, на частном уровне. Это отражается на детях. ЛДПР предлагает лишить их бесплатного школьного образования.
На самом деле многие дети мигрантов и сейчас его лишены. В итоге они растут в изоляции от общества.
«Бумага» рассказывает, как на фоне роста ксенофобии мигранты в Петербурге пытаются устроить детей в школу, кто им помогает и почему при нынешней системе часть школ рискуют превратиться в гетто.
Половину детей без гражданства не взяли в школы
У Гулжамал трое детей — две дочери и маленький сын. Она перевезла их в Петербург из Кыргызстана пять лет назад, через два года после собственного переезда. Женщина рассказывает, что ехала в поисках работы — продавщицей в Бишкеке она получала в пересчете на рубли около 200 рублей за смену и, после того, как ушла от мужа, не могла позволить себе и детям отдельное жилье.
До переезда старшая дочь Гулжамал училась в пятом классе, младшая — в четвертом. В Петербурге женщина работала целыми днями, чтобы оплачивать квартиру. Сначала на стройке — тогда денег хватало и на жилье и на подарки детям. Потом устроилась в магазин и средств хватать перестало. Появились проблемы с оплатой квартиры, которую Гулжамал снимает с еще двумя семьями.
— В квартире нет ремонта, окна плохие, везде продувает, зимой здесь невозможно находиться. А владелец еще имеет наглость говорить, что кто-то сможет ему за эту квартиру больше заплатить. Говорит, что мы можем завершить наши отношения.
Домой Гулжамал возвращается около часа ночи — магазин закрывается для посетителей в одиннадцать, продавцы уходят около полуночи и еще час женщина тратит на дорогу. Большую часть времени трое детей предоставлены сами себе, но в отличие от многих других детей трудовых мигрантов, дети Гулжамал имеют возможность ходить в школу.
Женщина вспоминает, каких огромных усилий ей стоило устроить туда старших дочерей:
— Я приносила документы, но там их даже не открывали. Они смотрели на мой внешний вид, на моих детей и говорили «мест нет, идите в другую школу». Одна сразу, как я зашла, сказала, что не будет смотреть документы, потому что и так понятно, что нужных у меня нет.
Мигрантам с детьми помогает благотворительная организация «Дети Петербурга». Ее куратор Анастасия рассказывает, что лишь около половины из 146 мигрантов, обратившихся этим летом к ним за помощью, смогли в сентябре отдать детей в школу. Это значит, что детей, которые остались без школы, в городе намного больше — далеко не все знают о существовании профильных благотворительных организаций и решаются попросить о помощи.
— Мои дети помнят, как я выходила из школы и плакала, — вспоминает Гулжамал. — Это был самый трудный для меня момент. Я не хотела, чтобы мои дети это видели, я хотела, чтобы они чувствовали, что они защищенные. А если я не защищена, значит они будут думать, что и их могут обидеть.
Мигранты обивают пороги РОНО, и их детям советуют посидеть дома
Настя работает в «Детях Петербурга» как волонтерка. Второе лето она помогает мигрантам устраивать детей в школу. Девушка уверена, что добиться приема ребенка в хоть какую-то школу можно, но это долгий и нервный путь бюрократии, с которым сложно справиться людям, плохо знающим язык и свои права.
Чаще всего директора школ отказывают иностранцам, ссылаясь на то, что в классах нет мест, говорит Настя. Поэтому лучше всего обратиться в МФЦ или районный комитет по образованию за направлением в конкретную школу. Но и это не гарантирует успех.
— В очереди [в комитет по образованию] сидят не только мигранты, но и, например, те, кто устраивает детей в детские сады. Все кричат, все очень недоброжелательно друг к другу настроены: и работники, и люди в очереди. Ты отсиживаешь эту очередь, но тебе ничего конкретного не говорят, дают талончик и назначают новое время, в которое общаются с ребенком. Ребенок весь перепуганный, не смог ответить на какие-то вопросы. Вам говорят: как же он пойдет во второй класс, если не может сказать, сколько ему лет и что он ел сегодня на завтрак. Ты разводишь руками. Рядом сидит его папа, очень нервный, который в прошлом году не смог устроить ребенка и в этом году уже неделю добивается результата, — описывает Настя свою работу.
По закону отказать в приеме ребенка в школу нельзя, но детям иностранцев часто отказывают устно или на словах рекомендуют «подождать еще год», «подучить язык».
— С этого начинается несколько лет сидения детей дома, — объясняет куратор организации Анастасия, — Потому что ресурсов на платных репетиторов у нашей целевой аудитории нет, сами родители тоже не могут заниматься с ребенком, и в итоге он просто сидит один дома, а через год его, повзрослевшего, тем более не хотят брать.
Иногда школы, в которые отправляет комитет по образованию, также отказывают, и тогда нужно начинать всё заново.
Учителя не хотят учить детей мигрантов из-за гонки за показателями
Как объяснили «Бумаге» учителя из разных школ города, учителю на уроке сложно найти баланс между прохождением программы и объяснением материала ребенку, который плохо понимает русский язык. Поэтому большинство учителей не хотят к себе в класс детей-мигрантов.
Из-за языкового барьера успеваемость у иноязычных детей может снижаться, а из-за необходимости дополнительных объяснений для такого ребенка весь класс может отставать от программы, говорят учителя. В то же время существуют планы и показатели, которые школа и каждый учитель в отдельности должны выполнять. А качество работы учителя оценивают именно по оценкам учеников, результатам ОГЭ и ЕГЭ, которые влияют на аттестацию и на зарплату педагога:
— Складывается ощущение, что учебные планы и программы составляются людьми, которые очень далеки от школы и образовательного процесса в целом, — поделилась учительница, пожелавшая остаться анонимной. — Поэтому по большей части, всё, что мы делаем, — это упрощаем задания таким ребятам до минимума, а иной раз и вовсе «натягиваем» оценку.
Как объясняют в «Детях Петербурга», для некоторых родителей и школ выходом становится отъезд ребенка на родину на время сдачи ЕГЭ и ОГЭ и получение аттестата там. Нередко девятиклассники после таких поездок возвращаются и их принимают в 10 класс.
Зачастую у детей мигрантов в петербургских школах нет специальных занятий, на которых они изучали бы русский язык. Учителя русского и литературы брать на себя дополнительную функцию не готовы.
Учительница русского и литературы из школы Центрального района объясняет, что дополнительные часы работы с мигрантами учителям не оплачивают, к тому же ни у нее, ни у ее коллег, как правило, нет нужной квалификации:
— Есть отдельная специальность «русский как иностранный». Потому что я, скажем, имею диплом несколько иной квалификации, и я не уверена, что я смогу ребенку-мигранту преподать русский язык так, чтобы он его понял в полной мере. Ну, просто потому что я училась его преподавать русскоязычным детям.
В некоторых школах на дополнительные занятия с детьми мигрантов отдают внеурочные часы — дополнительные оплачиваемые часы работы учителя, которые школа, на свое усмотрение, может распределять на дополнительные занятия, экскурсии или секции.
Учительница из школы в Красносельском районе замечает, что если в классе один или два ребенка-мигранта, то проблемы для остального класса они не создают: дети и учитель просто идут по программе, игнорируя отстающего.
При этом пятеро опрошенных «Бумагой» учителей винят не столько систему, сколько родителей-мигрантов в недостаточном внимании к успеваемости своих детей. Так, например, им бывает сложно добиться того, чтобы родители говорили с ребенком на русском дома.
Одна из учительниц заметила, что по ее опыту, родители мальчиков оказываются более включенными в учебный процесс. «[Родителям] девочек [хочется] замуж побыстрее их выдать, а учеба не особо кого-то волнует», — рассуждает она. Другая учительница обратила внимание, что мальчики легче выстраивают социальные связи, поэтому им легче и осваивать новый язык.
Иногда детей мигрантов обманом исключают из школ
Разия из Кыргызстана смогла добиться через комитет по образованию приема детей в школу, но с понижением на два класса — объяснили это тем, что программы в Кыргызстане и в России различаются:
— Старшая дочка моя должна была идти в седьмой класс, но пошла в пятый. А вторая должна была идти в шестой, но ее отправили в четвертый.
Сейчас проблем с языком у девочек нет, но учиться им, по словам матери, скучно, потому что они вновь проходят то, что изучали два года назад.
По словам Анастасии, если родителям-иностранцам предлагают вариант с понижением класса, лучше соглашаться. Оспорить такое решение школы невозможно и это лучше, чем пропустить год и еще сильнее отстать. Гораздо хуже, по словам Анастасии, когда уже после приема детей исключают из школы, хотя формально закон этого не позволяет:
— Родителям дают подписать бумагу, содержание которой они не понимают, а это — заявление на перевод на семейное обучение. Это не надомное обучение, а такая форма, когда родители полностью самостоятельно обучают ребенка. Или же просто заявление на добровольное отчисление из школы.
Как рассказала «Бумаге» учительница из школы Красносельского района, родители сами очень редко забирают детей из школы из-за их неуспеваемости. Если ребенок уходит в середине года, то чаще всего это связано с тем, что руководство школы дает родителям понять, что дальше их сын или дочь учиться не смогут.
Эффективное решение — языковые курсы, но их в Петербурге мало
«Дети Петербурга» с 2012 года занимаются помощью детям мигрантов с изучением языка, адаптацией и устройством в школу, а также консультациями родителей. С детьми занимаются преподаватели-волонтеры, а существует организация в последние два года только на пожертвования петербуржцев.
Курсы русского языка для детей мигрантов в Петербурге организует также городское отделение Красного креста и Еврейский общинный центр.
Дочки Гулжамал при переезде в Петербург на русском не говорили, но с помощью «Детей Петербурга» Гулжамал нашла учительницу, которая несколько месяцев обучала их бесплатно:
— Я позвонила ей, встретилась, она начала заниматься с детьми и за три месяца подготовила их к русской школе. Они за три месяца занятий начали разговаривать на русском языке так, как будто они всю жизнь на нем разговаривали.
Знание языка не решило проблему, вспоминает мать: в школах ей отказывали с порога. Четыре года назад, снова при участии «Детей Петербурга», Гулжамал всё же смогла устроить детей в школу. Сейчас старшая учится в 10 классе, младшая — в девятом, а сын в третьем. Гулжамал планирует получать гражданство.
Социолингвистка и специалистка по изучению языкового ландшафта Петербурга Влада Баранова считает, что есть два способа решения проблемы с устройством детей мигрантов в школу. Первый — создание интеграционных классов, которые станут площадками для изучения языка, знакомства с учителями, детьми и подготовки к поступлению в школу:
— Можно собрать [такой класс], например, в одной из пяти школ района. Дать этой школе дополнительных педагогов, которые владеют навыком преподавания русского как иностранного, дать дополнительные деньги.
Если такие классы появятся, то можно будет говорить и об обязательном тестировании на знание русского языка, как предлагали депутаты Госдумы. В противном случае этот законопроект рискует стать новой ограничительной мерой.
Другой вариант решения был отражен в сентябрьской рекомендации Минпросвещения. В нем ведомство советует школам не принимать в класс более трех детей иностранцев, плохо владеющих русским языком, так как это замедляет учебный процесс.
При этом в нынешних реалиях, считает исследовательница, рекомендации Минпросвещения скорее всего не помогут решить проблему, а приведут к тому, что школы, которые отказывают детям мигрантов, продолжат это делать. А у школ, которые принимают, появится возможность ограничить этот прием, а значит отдать ребенка в школу мигранту станет еще сложнее:
— Там, где администрация настроена не пускать — сама по себе или из-за жалоб родителей, которые хотят, чтобы у них в школе учились дети только славянской внешности, — будет возможность ссылаться на эти рекомендации, чтобы не допускать детей мигрантов в школы.
В непрестижных школах концентрация детей мигрантов растет, потому что в гимназии их не берут
По последней статистике комитета по образованию, в 2020 году в Петербургских школах на более чем полмиллиона школьников приходилось всего 12785 детей иностранных граждан — это количество было бы легко распределить по классам так, чтобы в каждом оказалось не больше трех отстающих по языку.
Однако по данным «Детей Петербурга», дети мигрантов распределяются по школам неравномерно. Добиться записи ребенка без гражданства России в гимназию, лицей или в школу с углубленным изучением какого-либо предмета практически невозможно. В МФЦ и районных комитетах по образованию направления в них не дают.
— Учитывая, что специализированных школ и гимназий примерно треть, а в Центральном районе, например, — половина, и они детей мигрантов не берут, это вынуждает остальные школы брать непропорционально много детей мигрантов, — объясняет Анастасия. — Так, в одной из школ в центре города, откуда у нас особенно много учеников, в некоторых классах около трети детей мигрантов, а есть класс, где половина детей — дети мигрантов.
Большинство из этих детей владеют русским, но при такой диспропорции в каждом классе всё равно оказывается несколько детей с низким уровнем языка, объясняет куратор.
По мнению исследовательницы Влады Барановой, это снижает общий уровень школы, после чего она перестает быть для детей мигрантов социальным лифтом. Она превращается в гетто, откуда детям сложнее вырваться и получить хорошее образование.
Влада Баранова уверена, что проблемы с приемом в школу детей иностранцев — это последствия возросшей в обществе ксенофобии. О ее росте в 2024 году говорят, например, данные опроса hh.ru. Это совпадает с вектором государственной политики. «Бумага» описывала, как усилилось давление на трудовых мигрантов в прошлом году, а после теракта в «Крокус Сити Холле» весной 2024 года законы и их применение резко ужесточили.
В итоге трудовых мигрантов в России становится меньше. Но проблем у них больше — и в школах тоже. В сентябре 2024 года МИД Кыргызстана сообщил, что на проблемы с зачислением детей в школу жалуются граждане страны, проживающие в Москве и Московской области.
Изоляция детей из-за плохого знания языка может навредить всему обществу
Часть семей, которые не смогли устроить детей в школу в этом году, по словам Анастасии, отправили детей на родину к родственникам, часть детей осталась сидеть дома. Последние в основном подростки — им сложнее интегрироваться и освоить школьную программу без знания языка, и школы отказывают им чаще.
Сколько таких детей — ни у кого нет даже приблизительных оценок.
То, что дети и подростки остаются за бортом школы и какой-либо другой социальной жизни, — проблема не только для них. Это приводит к росту социального напряжения, считает Баранова — не говоря уже о нарушении права на бесплатную учебу, прописанного в законе об образовании:
— Дети, которые не ходят в школу, очень сильно отличаются от сверстников. У них нет каких-то общепринятых представлений и ценностей. У них нет возможности сделать карьеру, работать где-то, кроме как в очень простых обслуживающих сферах. И, конечно, это задел для того, чтобы чувствовать себя несправедливо обиженными. Из этого может вырасти разного рода радикализм.
В сентябре 2024-го, на волне других антимигрантских инициатив, ЛДПР — партия, набравшая популярность в 90-е благодаря националистическим лозунгам, — внесла в Госуму законопроект об отмене бесплатного обучения в школах и детских садах для детей иностранных граждан.
«Предлагаем завершать эту эпопею благотворительности, когда иностранные дети обучаются за счет российского бюджета, за счет наших налогоплательщиков. Мало того, что обучение для них бесплатное, так еще и свои порядки устанавливают, навязывая чуждую субкультуру», — прокомментировал автор инициативы, глава комитета Госдумы по труду, социальной политике и делам ветеранов Ярослав Нилов.
Влада Баранова предполагает, что дальше эта идея не продвинется, потому что «это одна из тех инициатив, с помощью которых депутаты создают поводы для ксенофобных или кликабельных заголовков в СМИ». Но если до запрета всё же дойдет, это может привести к непоправимым последствиям, уверена исследовательница:
— Представьте, что будет, если будут приезжать только одни молодые мужчины, жить в вагончике, в бараке и работать на стройке. Семьи с детьми гораздо более интегрированные, это люди, ориентированные на то, чтобы вокруг них было хорошо и безопасно. А много молодых мужчин, которые живут сами по себе, — это потенциальный источник конфликтов внутри сообщества и с местным населением. В том числе потому, что они будут больше склонны ухаживать за местными девушками.
Сейчас старшая дочь Гулжамал готовится поступать на медицинский — она смогла перевестись в профильную школу с углубленным изучением химии и биологии и теперь собирается поступать на бюджет. Младшую мать уговаривает поступать в колледж на фармацевта или медсестру, сама дочь больше хочет быть детским психологом. Женщина признается, что после падения курса рубля лишь мечты ее детей держат ее в России.
Что еще почитать:
- Теперь судьбу трудовых мигрантов будет решать полиция. Почему это может привести к росту насилия, злоупотреблений и коррупции — объясняют эксперты
- В России подготовили адаптационный курс для трудовых мигрантов из Центральной Азии. Что в него вошло
Фото: Сергей Фадеичев / ТАСС
