Вчера Егорьевский суд Подмосковья начал рассматривать дело о запрете выпуска и оборота «колионов» — суррогатных денег, которые придумал и ввел местный фермер-анархист Михаил Шляпников. Условная валюта появилась в 2014 году для расчета с покупателями его товара и служила долговыми расписками.
Однако прокуратура посчитала, что идея фермера угрожает всей кредитно-денежной системе России и потребовала прекратить производство «колионов», признав их незаконными. Следующее заседание суда состоится 18 июня. Михаил Шляпников рассказал «Бумаге», что думает по поводу судебного процесса и почему его история в одночасье стала политической.
Фото: Ксения Орлова и Сергей Кагермазов
Михаил Шляпников несколько лет назад прославился тем, что убедил односельчан избавиться от сельсовета и начать жить самостоятельно. В 2010 году, в пору тушения торфяных пожаров в Подмосковье, Михаил и его товарищи дали кров погорельцам в местной больнице и развезли гуманитарную помощь по пострадавшим деревням. В подворье фермера разместились и волонтеры-огнеборцы.
Проект по спасению местной больницы стал ключевым в истории анархистской деревни: Шляпников выкупил часть помещений лазарета, построенного еще при Александре II, позвал врача и практикантов. Шляпников — опытный предприниматель, кроме того, хорошо разбирается в пиаре: на его «Живой журнал» подписано несколько тысяч человек, а СМИ регулярно освещают его деятельность.
История с «колионами» началась летом 2014 года. Условная валюта для внутреннего пользования и учета бартера между односельчанами напечатана на фотографической бумаге и имеет номинал в 1, 3, 5, 10, 25 и 50 «колионов».
Надпись на банкнотах, возмутивших прокуратуру, гласит: «Билет является собственностью казны Колионово. Не подлежит инфляции, девальвации, стагнации и прочей фальсификации. Не является средством обогащения и спекуляции. Обеспечен собственными ресурсами Колионово. За подделку можно и того…».
Михаил Шляпников
Фермер
— В суде мы сидели со знакомыми, как сумасшедшие смотрели на этот спектакль, смеялись. Односельчане поддерживают меня, все им [прокурору, суду] на пальцах растолковали, на яйцах, на гусях показали, забавно было. Это некомпетентность прокурора: он не понимает, от чего возбудился. Я вчера без юристов был, а сейчас мне уже растолковали, что это была и некомпетентность суда. Решение в итоге теперь будет не в Егорьевске приниматься, скорее всего, и даже не в Москве, а где-то там, в Кремле. Потому что дело слишком резонансное получилось, и даже какие-то митинги будут без меня проводить в Москве. Я уже миллион интервью раздал. Что-то около 50 репортажей прошло по всем каналам. Поэтому, как мне кажется, тайм-аут взяли, потому что ждут, что там наверху скажут.
Поэтому я спокойно отношусь ко всему. Кто приезжает, звонит — рассказываю все как есть. Тут два варианта: либо они действительно признают, что один фермер может развалить всю эту мощь России своими играми и игрушечными экономиками, либо, наоборот, скажут, что это дополнительный инструмент для увеличения такой мощи. Я не разбогатею и не обеднею ни от какого признания суда. Тем более это уже будет политическое решение.
Решение в итоге теперь будет не в Егорьевске приниматься, скорее всего, и даже не в Москве, а где-то там, в Кремле
Сейчас звонили медийные юристы, которые на слуху. Хотят взять на себя, пропиариться на этом деле — они тоже понимают, что здесь 99 % общественной поддержки. Хотят все разложить по полочкам, уходить в областной суд, в Верховный, в Конституционный.
История этой валюты началась летом прошлого года, а сейчас меня и в БРИКС [Бразилия, Россия, Индия, Китай, ЮАР] приглашали с такой прорывной идеей, чтобы от долларов избавиться и придумать новые хозяйственные взаимодействия. Говорят, ложится на международные расчеты твоя схема. У меня в одном «колионе» 50 картофелин. Конечно, это не деньги: они не подвержены девальвации, они стабильны, на них нет крови, на них эксплуатации, кризиса, войн, смертей. Конечно, «колионы» никакого отношения к деньгам не имеют.
Вообще, с этим судом я считаю, что прокурор нечаянно перднул, а оказалось — вовремя: наложился на какую-то экономическую и политическую необходимость. А то государство в заднице и тоже не знает, что делать. Ну и пока сейчас пиар поднимается, еще неделю-другую поговорят — и там уже либо закроют, либо так и оставят. А мне опасаться нечего, у меня тут огород, растения, птицы, свиньи. Я вот сейчас интервью, кажется, «Эху Москвы» давал, а сам навоз из клеток убирал. Они спрашивают, не собираюсь ли я идти в депутаты, — ну какие мне, на хер, депутаты? Наша главная задача — молотьба и хлебосдача.
