С этой осени «Невидимый театр» будет базироваться в пространстве «Исткабель» на Васильевском острове. Четыре года команда играла спектакли на дружественных сценах и в нетеатральных пространствах — во дворе, кафе, квартире и даже в редакции «Бумаги».
«Бумага» поговорила с создателем независимого театра Семеном Серзиным о новой площадке и репертуаре, образовательной программе и студенческих показах по вторникам, а также о съемках нового фильма режиссера в Петербурге.
— Этой осенью у «Невидимого театра» появилась собственная площадка. Почему в ней возникла потребность? Вы говорили, что «Невидимый театр» — это «театральное объединение без адреса и прописки».
— Я думаю, что театр меняется. То, что вы сказали, не было нашим главным убеждением. Своя площадка не отменяет нашу неприкаянность. Мы всё равно продолжаем играть на других сценах, потому что у нас есть спектакли (их, наверное, половина), которые не предназначены для театрального пространства. Хотя новое место в «Исткабеле» тоже максимально нетеатральное. У нас по-прежнему проходит спектакль по Довлатову в Social Club на Рубинштейна, спектакль «Как хорошо мы плохо жили», который мы играем на улице, — он в принципе только так и может существовать.
Потребность в собственной площадке так или иначе есть у любого театра. У нас никогда не было места, где мы могли бы хранить реквизит. В разное время мы пытались привязаться к разным локациям. Долгое время базировались на Фурштатской улице, где находится театр Karlsson Haus, за что им большое спасибо. Потом нам пришлось оттуда съехать, и как-то всё так сложилось — свое место возникло само собой.
Наверное, появление этой площадки (кроме того, что мы играем там какие-то спектакли) связано с желанием расширить горизонты «Невидимого театра». Сейчас мы пробуем сделать мероприятие под условным названием «Невидимое мастерство» — курсы разной направленности и мастер-классы, связанные с театром.
Помимо этого, мы хотим реализовать еще одну историю, которую назвали «Невидимый вторник», для студентов последних курсов и выпускников театральных институтов. У молодых режиссеров, которые только закончили учиться, существует проблема как-то себя проявить. Мы даем возможность поставить свою учебную работу, сыграть свой спектакль на нашей площадке.
— Как появление собственной площадки повлияет на репертуар «Невидимого театра»?
— Наверное, его придется обновлять. Но, честно говоря, не думаю, что на это повлияет именно появление собственной площадки.
К слову, буквально недавно у нас состоялась премьера спектакля «Общага на крови». Также готовится премьера нашего первого детского спектакля по пьесе «Как спасти папу, похищенного ужасным драконом», которую пять лет назад написали Дарья Уткина и Ирина Васьковская. Режиссером будет Алессандра Джунтини. В спектакле играют Арина Лыкова, Анастасия Колесина, Юля Башорина, Юлия Захаркина, Яна Оброскова, Вова Карпов и Ваня Солнцев.
Вообще, мы решили прикоснуться к детскому театру, потому что видим, что с детьми нужно говорить на том языке, который им близок. Время бежит, еще быстрее развиваются новые технологии… В этой ситуации сложно найти общий язык, но в итоге мы все нуждаемся в одном: в теплом человеческом отношении, в том, чтобы каждый из нас был услышан, особенно ребенок.
Дети вообще часто слышат: «Ты слишком маленький для этого». Это так прекрасно, когда осознаешь, что дети — невероятно мудрые. Будто бы они со своей чистоты видят мир еще не испорченным и напоминают нам, какие ценности есть в жизни. Мы хотим сделать спектакль о том, что объятия сильнее крика. И о том, что с детьми можно говорить на любую тему, но главное — их услышать!
В целом мы продолжаем существовать в том же виде, что и раньше. Единственное, я не знаю, насколько это получится с финансовой точки зрения, потому что теперь нам нужно каждый месяц платить фиксированную аренду.
Все эти изменения достаточно логичны, они не вызывают у меня и у команды вопросы, типа «надо это или не надо». Появление собственной площадки в том числе связано с желанием расширить аудиторию. Потому что есть наши верные зрители, но они уже по сто раз всё посмотрели, и хочется, чтобы к нам приходили новые люди. «Исткабель» — достаточно раскрученное пространство. И может быть, в его выборе есть какой-то подобный умысел. Оно является неким продолжением «Севкабель Порта», а это одно из самых популярных мест в Петербурге. Поэтому есть надежда, что посетитель этих пространств случайно забредет и к нам.
— Каким вы видите текущее место «Невидимого театра» на карте независимых театров Петербурга?
— Как и раньше, всё это развивается очень вяло. Я сейчас говорю не про инициативу снизу, а про поддержку сверху — ее как не было, так и нет. Поэтому хочется сделать какую-то горизонтальную штуку, как, например, «Невидимый вторник», чтобы поддержать друг друга.
Какое место «Невидимый театр» занимает в этом пространстве, наверное, не мне решать. У нас в Петербурге любят разделять, даже есть эта унизительная премия — «Золотой софит», где отдельно награждают независимые театры. В этом есть какая-то ущербность. Тем более что независимые театры во многих случаях гораздо живее и интереснее, чем закостенелые репертуарные театры.
Я ни в коем случае не говорю о всех театрах, но отмечаю эту странную для меня тенденцию к разобщению. Я думаю, что эту ситуацию можно сдвинуть только какой-то взаимной поддержкой, потому что рассчитывать на помощь от города… Очевидно, что это уже бессмысленная затея.
Уже давно существует инициатива — сделать открытую сцену, как когда-то на Народной улице, — там, где сейчас находится театр «Мастерская». Потом была успешная инициатива Милены Авимской с «ON.Театром» на улице Жуковского, откуда вышло много режиссеров. И сейчас идут разговоры про то, чтобы построить отдельное здание для всех бездомных, «сирых и убогих». Но как по мне — к сожалению, это несбыточно.
Сколько на самом деле стоит один поход на спектакль?
Режиссер Семен Александровский рассуждает, почему бюджету выгодны частные театры
— Как, на ваш взгляд, власти города могли бы поддержать независимые театры Петербурга?
— В нашем спектакле по Довлатову есть такая реплика: «Что нужно сделать в первую очередь? В первую очередь нужно оцепить мосты, захватить вокзалы, блокировать почту и телеграф».
То, что я сейчас скажу, — будет «в молоко». Мне кажется, нужно делать спектакли, на которые хотят прийти зрители. А всё остальное — как приложится.
— Можно ли говорить о существовании конкуренции среди независимых театров или это пространство, где отсутствует соперничество?
— Я думаю, она присутствует, как и везде, но не является первостепенной. Потому что говорить, кто круче, а кто хуже, — это странно. Скорее, нужно больше говорить о взаимной поддержке.
При этом конкуренция, наверное, всё-таки есть. Сейчас театр FULCRO — выпускники мастерской Фильштинского — весьма успешно играют, на их спектакли не достать билеты. Соответственно, возникает вопрос: «Так, а как это у них получается?» В этом смысле конкуренция приводит к желанию сделать лучше самому, а не насыпать стекло в ботинки [сопернику].
— В вашей биографии десятки спектаклей, поставленных в разных городах России, а недавно вы дебютировали в качестве режиссера, сняв фильм по пьесе Дмитрия Данилова «Человек из Подольска». Почему вы решили экранизировать это произведение?
— Хочется больше рассказать не о том, что было, а о том, что будет. Мы только что закончили съемки еще одного фильма по другой пьесе этого драматурга — «Свидетельские показания».
У меня что-то соединилось с его творчеством. Честно говоря, даже помимо моей воли. Передо мной не стояло цели снять фильм, я не искал материал для его реализации. Просто всё совпало: изначально был спектакль «Человек из Подольска», который я поставил в театре Волкова в Ярославле. Его увидела продюсер Наталья Мокрицкая, и мы на банкете в тот же вечер вместе с автором пьесы Дмитрием Даниловым решили: почему бы не сделать фильм? Для меня как для пробы в кино это был логичный путь.
Мне кажется, что эта пьеса — редкий пример крутого текста и диалогов, которые очень точно ставят перед читателем и зрителем определенные вопросы о нашей стране и о том мире, в котором мы живем. О тех законах, которые всем известны, но как по ним жить — непонятно.
В этой истории мне также понравилось то, что она неоднозначна. Это подтверждает зрительская оценка фильма — я читал очень полярные точки зрения на счет него: и патриотические, и либеральные. Кино отзывается в разных людях. Главное в этом смысле — что отзывается.
— В этом году также вышел фильм Кирилла Серебренникова «Петровы в гриппе», где вы сыграли главную роль. Расскажите про опыт работы в этом проекте.
— Для меня, как для человека, который на тот момент не снимал фильмы, это была возможность подсмотреть очень крутой процесс создания кино. Получилось так, что, пока велись съемки «Петровых в гриппе», я параллельно готовился к съемкам «Человека из Подольска».
С Кириллом очень интересно работать, но, скажем так, непонятно. Потому что он математик, что ли, у него в голове — огромная картина происходящего на съемочной площадке и того, как это будет выглядеть в финальной версии. Когда мы снимали эту картину, я не мог, как он, представить, что получится в итоге.
Меня вдохновило участие в этом проекте. Это очень круто, когда все, кто задействован в съемках, — от простого рабочего до режиссера — включены в процесс и очень любят свою работу. Умение собрать правильную команду, заряженную на работу, — это уже успех.
— Кем вы все-таки себя ощущаете: театральным режиссером, кинорежиссером или актером?
— За последние пару лет у меня появилась еще одна роль — роль отца. И, наверное, она оказалась важнее всех остальных. В нее хочешь не хочешь приходится включаться больше, чем во все остальные.
А вообще, переключение из роли режиссера в роль актера и обратно — это очень полезно, потому что ты находишься в постоянном движении и не успеваешь застрять в чем-то одном. Мне кажется, очень важно менять свою деятельность. Я поставил 40 спектаклей, и в какой-то момент эта работа начала превращаться в рутину. А благодаря переключению на что-то другое я смог ее избежать.
— Вы упомянули о съемках нового фильма по пьесе «Свидетельские показания» Дмитрия Данилова. Расскажите о нем.
— Рабочее название фильма — «Похожий человек». Мы только что закончили его снимать за очень маленькие деньги. Это такой артхаус, черно-белое кино с классными артистами. Среди них, например, Виктория Исакова и Максим Виторган, а также Сергей Дрейден. А по сюжету это мистический детектив.
Я сам написал сценарий по мотивам пьесы Дмитрия Данилова, которая представляет собой десять монологов. Главного героя, который есть в фильме, в пьесе, по сути, нет, его пришлось полностью сочинять.
Думаю, это картина о скуке. О том, что, если тебе кажется, что в этом мире скучно жить и где-то будет интереснее — не знаю, после смерти, — это не так. Она о том, что нужно находить интерес в каждом дне. В метафизическом смысле это продолжение «Человека из Подольска» того же Данилова.
Съемки проходили в Петербурге и совсем чуть-чуть в Москве. Таких локаций, чтобы было понятно, что это Петербург, в фильме нет. Но все они неповторимы — их вряд ли можно найти в других городах России. Например, книжная ярмарка [в ДК имени] Крупской. Я вообще думал, что подобные мероприятия уже не проводят. Оказавшись там, ты будто проваливаешься в параллельную реальность. А так, преимущественно мы снимали на Васильевском острове.
Для меня было важно передать ощущение сплина и болота, а еще города писателей, в котором, например, жил Довлатов. В самой пьесе не прописана географическая привязка, но угадывалось, что это Москва. Мне же захотелось, чтобы это был Петербург.
Сейчас идет монтаж фильма. В следующем году, я думаю, мы покажем его зрителям.
Что еще почитать:
- Большой драматический театр рассказал о возобновлении работы исторического здания на Фонтанке. Что известно о сроках его открытия после ремонта? Об этом читайте по этой ссылке.
- В Петербурге раз в год можно пройти маршрут из повести «Старуха» Хармса. Автор спектакля-променада рассказывает, как появился проект и кто его делает.
